Орёл и Ягуар 02. Цветок Смерти

[kata-kata]

Напоминаю: поскольку у автора сейчас нет возможности быть в сети, я набираю тексты и выкладываю их тут с разрешения автора За косяки и опечатки бить меня
Орёл и Ягуар
(история, фэнтэзи (мифология), Мезоамерика, 14 век, ацтеки)
Автор:  Шу-кун
Название: Орёл и Ягуар 2. Цветок Смерти
Персонажи: Безымянный науалли/шаман, Танцующий-с-духами.
Акаматцин - принц, наследник, тлатокапилли, одержимый духом.
Кацакатль - тлатоани, правитель.
Сиуакоатль - верховный жрец.
Миштли - глава гвардейцев принца и его друг.
Размер: миди (~8100 слов)
Рейтинг: R (общий - пока что)
Жанр: винегрет
Предупреждение: история Мезоамерики (частично), фэнтэзи (частично), с налётом мистики, ацтеки - опять же, реалии (жертвоприношения, мировоззрение и т.п.).
Размещение: запрещено
Авторские примечания: и снова словарик с примечаниями в конце... И ещё - ацтеки действительно трепетно относились к чистоте, поэтому в каждом доме имелась баня или парильня. Мыла они не знали, но использовали мыльный корень. Кроме того, использовали ветки и пучки трав для парильни и были хорошо знакомы с таким явлением, как массаж.

Часть 1. Знак Тёмной Воды

Орёл и Ягуар 2.
Цветок Смерти

Жаль, что рыжий жрец не мог оценить всё великолепие дома тлатоани, ведь он ничего не видел. Обивка стен и роскошные украшения из перьев не поразили его, как и прочие дорогие предметы обстановки.
Тэпатиани положил сморщенную ладонь на грудь воспитанника, словно хотел прислушаться к стуку его сердца, затем кивнул довольно.
- Не беспокойся, я принесу всё необходимое из храма.
Старый жрец повернулся к тлатокапилли и поклонился.
- Могу я попросить выделить раба для Атлэ?
- Зачем? - нахмурившись, сердито спросил Акама.
- Чтобы раб стал его глазами. Он никогда прежде тут не был, потому путей внутри дома не знает, - растолковал ему как ребёнку неразумному жрец.
Принц стиснул кулаки - и сам мог бы сообразить, но рыжий настолько не походил на слепого, что воспринимать его как калеку не выходило вообще никак. И да, мысль о том, что ему требуется помощь, казалась нелепой до абсурда.
- Ему пока никто не позволял шляться тут, как у себя дома, а в свои покои я и сам могу его отвести, - отрезал тлатокапилли и покосился на безымянного.
Науалли стоял совершенно спокойно, ничем не выражая своего отношения к этой беседе. Глаза смотрели куда-то в бесконечность - сквозь Акаму, а на губах - всё тот же намёк на улыбку.
- Как скажешь, высочайший. Смею предупредить, что до ночи ни тебе, ни Атлэ нельзя ничего есть, только пить.
- Вот как? Почему?
- Так завещано предками. Вечером я вернусь сюда со всем необходимым, а пока оставляю Атлэ на твоё попечение. Он тих и не слишком разговорчив, потому не доставит тебе никаких хлопот.
Уж конечно!
Акама проводил взглядом тэпатиани, затем вновь посмотрел на рыжего. Этот шаман выводил его из себя даже сейчас, когда он не делал ничего предосудительного. Выводил из себя по необъяснимым причинам. Может, дело в его росте? Прежде Акама и его отец были самыми высокими среди мужчин этого дома, но теперь науалли превосходил их обоих, хоть и не воин, а жрец. И сей факт отнюдь не радовал.
И хлопок ещё. Одежду из хлопка дозволялось носить только знатным людям. И жрецам, выказавшим воинскую доблесть. Безымянный носил хлопок без всякой робости. Честно говоря, его одежда по стоимости не уступала одежде самого принца, а может, и превосходила.
Тлатокапилли внимательно осмотрел шамана и отметил, что Сиуакоатль был прав: парень безупречен, если забыть о его шрамах и росте, очень красив и обаятелен, идеальная кандидатура на роль жертвы для праздника в честь Тецкатлипоки [1]. За год до самого празднества обычно жрецы искали именно таких безупречно красивых юношей, из числа которых и выбирали того, кто станет воплощением бога на год. В течение года с избранным юношей обращались, как с самим богом, выполняли любые его прихоти, а затем приносили в жертву. Даже немного жаль, что науалли не подходил по возрасту - двадцать лет многовато уже, по росту - требовался рост не малый, но и не великий, и из-за шрамов. Ну и да, ещё цвет его волос картину портил, подчёркивая, что к Тецкатлипоке он никоим боком не относился, а вот к Кецалькоатлю - ещё как.
- Налюбовался? - проронил негромко безымянный, вопросительно вскинув брови.
Акама едва на месте не подскочил от неожиданности. И как только узнал, что наследник пялился на него с любопытством?
- Идём, - мрачно буркнул принц, ухватил жреца за запястье и вознамерился потащить за собой, однако шаман с лёгкостью высвободил руку из его хватки. - Что ещё?
- Не так, - нахмурившись, отрезал науалли. Его пальцы невесомо скользнули вдоль предплечья Акамы, остановились на плече, после чего он бесцеремонно развернул тлатокапилли спиной к себе и уверенно ухватился ладонью за плечо снова. - Вот так. Так намного удобнее.
Принц бросил сердитый взгляд за спину, но на рыжего это не произвело никакого впечатления. Тогда он рванул вперёд, зашагав с неплохой скоростью, вот только надолго его не хватило, потому что шаман уж точно никуда не спешил и держал за плечо крепко, не позволяя идти быстро. К слову, на посох он тоже не опирался и вообще не использовал его для простукивания дороги, хотя те немногие слепцы, что прежде попадались Акаме, использовали посохи именно для стука по дороге перед собой.
Сначала тлатокапилли постоянно оглядывался на спутника, затем перестал и просто слушал перезвон койолли на ногах жреца.
- Зачем тебе койолли? - не выдержал он в конце концов.
- Зачем тебе оружие? - последовал встречный вопрос.
- Воину оружие необходимо.
- Ага.
- Хочешь сказать, что тебе койолли так же необходимы, как оружие воину?
- Когда танцуют, надевают койолли, - коротко ответил рыжий.
- Но сейчас ты не танцуешь.
- Это ты так думаешь.
- А как думаешь ты?
- Ты этого не узнаешь.
Акама едва не развернулся, чтобы дать жрецу в ухо. Ещё лучше - приложить бы по голове маканой [2] от души, чтоб сразу вышибить дух и отправить в далёкое путешествие, например, в чертоги Тлалока [3]. Точно туда попадёт, ибо расценить его поведение иначе, чем самоубийство, невозможно.
- Почему не узнаю? - сквозь зубы прорычал он.
- Потому что я тебе этого не скажу, а читать мысли ты не умеешь. Мои мысли принадлежат только мне, а ты можешь броситься на нож от ярости, но получить мои мысли и тогда не сможешь.
Впервые из голоса рыжего исчезло спокойствие, сменившееся презрением, надменностью и чем-то, здорово похожим на сдерживаемый гнев. Кажется, нечто в словах принца его задело, знать бы ещё, что именно.
- Как я понимаю, ты участвовал в боях... Кто тебя обучал?
- Это не имеет значения.
Просто отлично, нечего сказать!
- Где ты родился?
- Понятия не имею.
- А родители?
- Понятия не имею.
- Хотя бы знаешь, сколько тебе лет?
- Нет.
- А где жил?
- Везде. По чуть-чуть. А с каких пор тлатокапилли волнуют подробности жизни какого-то науалли?
- С того самого момента, когда какой-то науалли вознамерился танцевать с духами в моём присутствии. Ты давно этим занимаешься?
- Десять лет.
- Сколько? - Акама не смог совладать с изумлением - он остановился и повернулся к рыжему.
- Десять лет, - опустив руку, которой прежде держался за плечо принца, спокойно повторил жрец.
- Ты что же, начал танцевать с духами ещё ребёнком? - недоверчиво уточнил наследник, уставившись на безымянного во все глаза. Тёмные боги, ну как ни крути, ему же не больше двадцати лет! Меньше - быть может, но точно не больше.
Шаман едва заметно пожал плечами.
- Не знаю. Я не знаю, как выглядел тогда, не знаю, как выгляжу сейчас. Для меня время неизменно, как и я сам.
- Как же ты тогда считаешь года?
- По праздникам.
- А, ну да... Ясно. Значит, десять лет. И ни разу не оплошал? - Принц неуверенно тронул запястье науалли и медленно опустил его руку на своё плечо, дабы продолжить путь.
- Кажется, я ещё жив, - насмешливо отозвался рыжий.
- Вижу. Как тебя лучше называть, а то имени у тебя нет, а прозвищ, как у самого Тлалока...
- Акан. Этого достаточно.
- Тэпатиани говорил, что у тебя прозвище Аканин...
- Мне больше по душе Акан. Значение то же самое, но звучит короче. Чаще всего называют просто Хоара от "хоаратик".
- Рыжик? - хмыкнул Акама, умышленно использовав именно это слово, словно он каждый день встречал рыжеволосых людей. "Хоаратик" означало "божественноволосый", но принцу совершенно не хотелось видеть хоть что-то божественное в проклятом шамане. Впрочем, это не помешало ему оглянуться на спутника и задержать взгляд на его волосах. Как пламя. Или как кровь. Непривычно и странно. Хотелось отвернуться или опустить веки, потому что яркий цвет, казалось, причинял глазам вполне реальную боль.
- Да, из-за этого, хотя я не понимаю, что это означает. Жрецы говорили, что цвет моих волос отличается, но я не знаю, что такое цвет. Точнее, я знаю названия цветов, но не понимаю их значений.
Точно, старик вроде говорил, что этот парень слеп от рождения, так откуда ему знать, чем отличаются цвета?
- Огонь, - тихо пробормотал Акама. - Твои волосы похожи на огонь.
- Огонь обжигает неразумных и согревает мудрых, - задумчиво сказал жрец.
- В твоём случае - первое ближе к истине, - недовольно отметил принц.
- И тебе это не нравится, потому что ты уже обжёгся?
Даже оглядываться не надо, чтобы понять, - науалли сейчас самодовольно улыбался. Сиуакоатль наконец-то оказался прав - следовало отправить этого мерзавца именно на алтарь. Богам богово, пускай заберут свою "милость" обратно, смертным такие подарочки точно не нужны. По крайней мере, Хоара не нужен Акаме. Жил прекрасно до его появления и будет жить спокойно дальше после его исчезновения.
- А у тебя есть имя? - в свою очередь спросил науалли.
- Акама [4]. Акаматцин.
- Забавно...
Принц вновь остановился и обернулся на сей раз резко. Лицо его спутника казалось задумчивым, что не соответствовало слову "забавно" вообще никак.
- Что забавно?
- Ti-ca no-ce [5], - тихо произнёс жрец. - Ты действительно кто-то другой - с тем, что прячется в тебе. Уже не человек. И ещё не дух. Болтаешься посередине, как... гм... Ну, понятно. Удачное тебе выбрали имя, нечего сказать.
- У меня оно хотя бы есть! - с глухой яростью бросил в лицо рыжему наследник - и немедленно пожалел об этом.
Науалли прикрыл глаза и вздохнул.
- Да, у тебя имя есть.
Акама мог лишь гадать, насколько сильно его слова задели или ранили шамана. Или для него это ничего не значило? Не разобрать. Безымянный владел собой намного лучше, чем тлатокапилли. Пришлось вновь взять его за руку и опустить ладонь на своё плечо.
- У тебя нет иного оружия? Только посох?
- Я сам оружие.
- Да уж. Почему ты не спросил, с кем имеешь дело там, в храме?
- Это не имело значения.
- Если бы спросил, мог бы и не угодить в эту переделку.
- Это не имело значения. Один из твоих людей был виновен и заслуживал наказания.
Ничего себе! Принц едва не остановился вновь, но решил потерпеть немного - они почти дошли до его покоев.
- Это не тебе решать!
- Жрецы следят и за законностью, - возразил рыжий. - Убийство, совершённое по неосторожности, убийством быть не перестанет. Я мог вмешаться - и я вмешался. Я был в своём праве. И если бы тлатоани услышал все подробности случившегося, он подтвердил бы это.
Акама стиснул зубы, но промолчал, потому что безымянный сказал правду. Как будущий правитель принц сам изучал законы и не раз присутствовал при судебных разбирательствах. И знал он достаточно, чтобы понимать, насколько науалли прав. Но признать это вслух... Нет уж, шаман обойдётся!
Наследник остановился в центре большой комнаты - главной в его покоях. Быстро осмотревшись, отвёл спутника к циновкам в углу.
- Можешь сесть тут.
Рыжий опустился на сплетённый из кожаных ремешков коврик, скрестил ноги и положил рядом с собой посох. Акама отвернулся от него и сердито хлопнул в ладоши. В комнату немедленно заглянула рабыня, пала ниц у входа.
- Господин?
- Принеси шоколад. На двоих.
Девушка испарилась и вернулась буквально через миг с подносом, который принц бесцеремонно у неё отобрал, велев ей заодно убраться с глаз долой. Поднос он поставил на низкий столик и взял одну из двух глиняных чашек с горячим напитком, протянул её шаману.
- Вот.
Тот чуть приподнял голову и немного нахмурился, напомнив о своей слепоте. Акама невольно улыбнулся, когда ему в голову пришла одна затея. Нехорошо, конечно, использовать слабость другого человека, но... иногда можно, дабы поставить зарвавшегося жреца на место.
Он поднёс свободную руку к чашке и щёлкнул ногтем по глиняному боку. Ага, вот звук науалли уловил мгновенно и безошибочно протянул руку к чашке. И едва он коснулся ёмкости с горячим шоколадом, как принц выпустил её. И ошарашенно моргнул.
Чашке полагалось упасть вниз и разбиться, однако ничего подобного не произошло. Ладно, если бы слепой подхватил её у самого пола, это бы тоже никого не удивило, но он подхватил её сразу же - мгновенно, шоколад даже не расплескался.
- Благодарю, - с едва заметной улыбкой произнёс рыжий, нашёл на ощупь палочку, торчавшую из чашки, и неторопливо принялся помешивать ею напиток.
Тлатокапилли вспыхнул и поспешно отступил к столику за своей порцией шоколада. Ему вдруг стало неловко и даже стыдно за свою выходку. Пускай этот жрец и раздражал его, но пользоваться врождённым недостатком всё же... недостойно и неблагородно, для будущего правителя - вдвойне. И ещё паршивее из-за того, что безымянный счёл возможным поблагодарить его, хотя точно понял, что над его увечьем собирались посмеяться.
В молчании они пили шоколад. Рыжий сидел, прикрыв глаза, что несказанно радовало. Когда Акама не видел этих странных пугающих глаз, он почти не испытывал неприязни к жрецу. Ну... по крайней мере, неприязнь значительно ослабевала. Или... Или оставалась лишь его собственная неприязнь? Почему-то ему казалось, что взгляд слепца пугал именно того, кто прятался внутри, под кожей. Быть может, это именно неприязнь и страх того самого "кого-то", приходившего по ночам и пытавшегося управлять принцем?
"Он сильный. Если ты убьёшь его, получишь его суть и увеличишь собственные силы. Хочешь?"
Акама едва не расплескал шоколад, услыхав тёмный шелестящий голос.
"Много силы. Ты можешь получить её всю. Хочешь? Он ведь жалок и вряд ли проживёт долго. Слепота - это уродство. Если убить его, это будет милосердно. И полезно, ведь ты получишь его силу".
Наследник озадаченно осмотрелся, но в комнате были лишь он да жрец, а рыжий ничего не говорил - он пил шоколад.
"Власть, сила, могущество - я дам тебе всё, что пожелаешь. Если сам убить не можешь, это сделаю я - и поделюсь с тобой этой силой. Ты хочешь?"
Только теперь Акама понял, что шёпот звучал не снаружи, а внутри - в его сердце.
"Кто ты?" - подумал он как можно отчётливее.
"Я - это ты. Ты призвал меня, принял меня, впустил в себя, кормил меня кровью врагов и собственной. Я..."
И прозвучало имя, которое наследник не смог бы никогда произнести, потому что не знал таких звуков прежде. Но он понял, что это имя.
"И теперь ты мой навеки, Акаматцин. Только мой. Даже не надейся, что мы расстанемся хоть когда-нибудь. Да и зачем? Ведь я могу дать тебе всё и даже больше. Власть, силу, могущество, бессмертие, вечную молодость. Ты хочешь? Впрочем, какая разница? Ты теперь мой, потому и неважно, хочешь ты этого или не хочешь. Тебе достаточно исполнять мою волю - пусть так и будет".
"Я спросил, кто ты такой", - холодно напомнил принц.
"Вопросы жалкого смертного? И я должен тебе отвечать?"
Внутри всё задрожало от презрительного смеха. И сам Акама тоже задрожал. Он дрожал до тех пор, пока внезапно на плечо не легла чужая ладонь. И тогда принц перестал ощущать присутствие чего-то или кого-то. Он медленно поднял голову и увидел строго сведённые на переносице тёмные брови безымянного, а стальные глаза как будто смотрели прямо в его сердце, только вместо страха они дарили покой.
- Ты... - Акама споткнулся на следующем слове, но всё же произнёс его после паузы: - ...видишь его?
- Он осмелел и выглянул. Странно. Для духа. Обычно они боятся, когда я рядом, - задумчиво проговорил науалли. - Как долго он с тобой?
- Не знаю... Года два, кажется. А раньше просто ходил рядом по ночам.
- Необычно для духа... - Рыжий нахмурился ещё сильнее. - Он говорит с тобой?
- Сейчас заговорил впервые.
- И что сказал?
- Ну... - Принц немного смешался. - Предлагал убить тебя и забрать твою силу.
- Тоже странно. Силу Танцующего-с-духами нельзя забрать. Можно убить, если знать имя, но у меня нет имени. Любой дух это знает.
- Этот, похоже, не знает, - пробормотал Акама, прислушавшись к себе. От ладони шамана по всему телу растекалось тепло - уютное, мягкое и утешающее, изгоняющее страх, тревогу и боль. И внезапно захотелось, чтобы он не убирал руку с плеча, чтобы так вот и стоял дальше. Тлатокапилли невольно прикрыл глаза, окунувшись в умиротворяющий покой. Выходит, вот она какая - сила науалли? Почти что исцеление одним прикосновением. Даже ноющая боль в том месте, куда ударил этот самый жрец на поле для игры в мяч, прошла бесследно.
- Но дух должен знать это. Или же это не дух.
- Не дух? - Акама вновь уставился на рыжего. - Если не дух, то что тогда?
- Пока не знаю... - тихо ответил безымянный и убрал ладонь с плеча принца. Он безошибочно определил направление и вернулся на своё место, сел, поднял посох и пробежался кончиками пальцев по узорам, украшавшим древко. - Может быть, бестелесный демон, которому нужен сосуд.

***

Тэпатиани вернулся вовремя, как и обещал. Принёс с собой котомку с какими-то вещами и большой пузатый кувшин. Принц принюхался и немедленно учуял сильный аромат розового масла, исходивший от кувшина.
- Масло-то зачем?
- Оно необходимо для ритуала, - коротко ответил старик и поднёс лучину к окотлю [6]. Одним не ограничился - зажёг все, что отыскались в спальне наследника. - Теперь вам обоим нужно раздеться полностью.
- Зачем? - опять недовольно вопросил принц.
- Масло.
Акама покосился на рыжего - тот невозмутимо раздевался: избавился от кожаных наручей, обуви, стянул тунику и спокойно снял набедренную повязку, оставшись полностью обнажённым. В свете окотлей многочисленные шрамы на его коже походили на древний храмовый узор.
Старик шагнул к науалли, щедро плеснул в ладонь масла и принялся наносить его на тело рыжего от шеи и ниже. Он так тщательно смазывал маслом шамана, словно старался ни одного кусочка кожи не оставить без внимания. А безымянный безропотно это выносил - без тени недовольства или хотя бы смущения. Впрочем, если он каждый раз в течение десяти лет прибегал к этой процедуре, то, пожалуй, она стала уже привычкой, потому он так и безучастен к прикосновениям тэпатиани.
Закончив с рыжим, старик переключился на принца, а слепой тем временем успел надеть набедренную повязку и достать откуда-то маленькую баночку, в которой обнаружилась алая краска. Тронув густую мазь пальцем, науалли окрасил алым веки. Это придало ему воинственный вид. Не свирепый, но впечатляющий - бесспорно. Затем шаман аккуратно надел на ноги браслеты с койолли.
Принц отвлёкся - терпеливо выдержал прикосновения старого жреца к животу и ниже. Кожа, блестящая от масла, остро ощущала даже легчайшие порывы ветра. Да и вообще это масло сильно отличалось от привычного - как-то оно неправильно действовало на Акаму. И когда старик заканчивал с его ногами, всё тело охватила необъяснимая отстранённость, почти бесчувственность. Потом тэпатиани рисовал какие-то знаки на его лице чёрной краской, а рыжий растирал между ладонями сухие грибы. Порошок из грибов он разделил на две неравные части и высыпал его в две чаши, куда налил после простой родниковой воды. Чаша, в которую перекочевала меньшая часть порошка, досталась Акаме, а безымянный осушил ту, где оказалась большая доза.
- И что мне делать? - шёпотом спросил у старика наследник.
- То, что захочется делать, - ответил жрец и попятился к выходу. Через пару мгновений принц и науалли остались в спальне одни.
Шаман медленно опустился на пол и спокойно уселся, скрестив ноги и прикрыв глаза. Принц же стоял на месте и чувствовал себя до крайности глупо.
- Можешь лечь спать, если тебе хочется, - негромко сказал Хоара.
- Не хочется.
- Тогда присядь. Или можешь стоять и дальше, если хочешь.
- А что ты...
- Лучше не говори. Молчи. Делай всё, что желаешь, но делай молча.
И рыжий застыл неподвижно, позабыв о тлатокапилли.
Акама раздражённо передёрнул плечами. Честно говоря, танец с духами он представлял себе именно как танец, а не как сидение на одном месте, но принц всё же тоже присел на циновку и продолжил пялиться на шамана. Пялился до тех пор, пока не уснул, хотя засыпать совершенно точно не собирался.
Проснулся он в огне - обжигающем и яростно гудящем. Под ногами - жаркие язычки пламени, алые угли и серая зола, вокруг - слепящие стены, вверху - чёрный, как сама ночь, дым. Почему-то он не сгорал, не задыхался, не умирал. Жарко - да, но и только. И ещё он не мог с места сдвинуться, словно его приковали цепями.
В пламени танцевала тень - высокая, гибкая, изящная. Попытки разглядеть эту тень внимательнее ни к чему не привели, а немного позже Акаме удалось расслышать в гудении огненных стен перезвон койолли. Их серебряные голоса складывались в причудливую мелодию, сплетаясь с треском лопавшихся от жара углей. Или... нет, не мелодия, это походило на песню, где повторялись одни и те же слова. С трудом сосредоточившись на звуках, он смог разобрать...
- Metztona... Ti-ca no-ce... Metztona... Ti-ca no-ce... [7]
"Уходи отсюда сейчас же!" - рявкнул во весь голос тот, кто прятался внутри.
- Я не могу.
"Ничтожество! Тупица! Убирайся же!"
- Я не могу даже пальцами пошевелить...
"Слабак! Подвинься!"
Мышцы едва не лопнули от напряжения, когда чужая воля попыталась повелевать телом принца. Он глухо застонал от невыносимо острой боли.
"Что он с тобой сделал?"
- Кто? - не понял Акама.
"Рыжий этот. Говорил же - убей его! Так, ещё раз..."
Наследник едва удержался от вопля, потому что на сей раз боль крутила не только мышцы, но даже кости будто бы трещали, медленно ломаясь.
И внезапно от тела принца отделилась тень - точная его копия. Фигура, рост, лицо, даже походка. Тень озадаченно смотрела на него, а он - на тень.
- Зеркало? - пробормотал второй, подобный тени. - Что это вообще за место?
- Наверное, я просто сплю... - с облегчением выдохнул Акама, освободившись, наконец, от боли.
- Тупица! Ты не спишь! - рассерженно зашипела тень, словно огромная кошка. Глаза светились ярким серебром, тело раскрасили чёрные полосы - боевой узор, вот только узору полагалось быть зелёным или алым, а вовсе не чёрным. Чёрный узор на тело наносили лишь смертники, которые осознанно шли погибать.
Внезапно на левое плечо принца легла горячая ладонь - прямо поверх тёмного знака. Как будто раскалённым прутом ткнули и поворошили. И наследник теперь никак не мог сдержаться - он завопил от невыносимой боли, как и неправильная его тень.
- Ясно... - едва слышно прозвучало над ухом. Ладонь соскользнула с плеча, избавив от немыслимых страданий.
- Ты! Не смей прикасаться к нему! Он мой! - прорычала тень, медленно обретая всё более чёткие очертания. Действительно копия принца, только с чёрными полосами на теле и светящимися глазами.
- Ты не дух, - задумчиво отметил всё тот же негромкий голос. - Что ты такое?
- Не твоего ума дело, презренный шаман. Отойди от меня.
- Он не есть ты.
- Пока что. Но скоро станет частью меня.
Внезапно мимо Акамы шагнул рыжий, поднял руку и положил её на грудь тени. Очертания копии принца заколебались, а вопль, сорвавшийся с туманных губ, заставил вздрогнуть всем телом от явственной муки, отразившейся в голосе.
- Ещё не зажившая рана... - проронил жрец. - Знакомый след. Знакомая сила. Кто нанёс эту рану?
Тень с трудом оттолкнула науалли.
- Жалкому смертному этого никогда не узнать. Узнаешь после смерти. Сейчас. После того, как я убью тебя!
И тень метнулась к рыжему, пламя рассекли острые когти, однако безымянного они не зацепили, тот легко уклонился. Запели койолли, а язычки огня под ногами затанцевали быстрее.
Акама пока не смотрел на сам бой - он смотрел на Хоара. У шамана глаза светились золотом, и он ничем более не напоминал незрячего. Даже черты его лица стали выразительнее, чем прежде, а мимика куда богаче. И в огне теперь танцевали два противника: золотой и чёрный. Как будто день и ночь, свет и тьма... Они сражались без оружия, сражались так, как будто сами были оружием. Акама никогда прежде не видел ничего подобного. Рукопашная, но какая страшная и необъяснимо красивая. Стремительный бой без пауз, где движения настолько быстры, что их порой трудно разглядеть.
- Кто ты такой? - отпрянув в сторону, требовательно спросил тёмный.
- Танцующий-с-духами, - ответил золотой. - А ты?
- Я - твой новый бог, перед которым тебе суждено склониться, - бросила тень и вновь атаковала, избрав целью ноги противника.
- Ага, просто демон, ясно, - "перевёл" для себя рыжий и прыгнул вперёд, встретив тёмного ударом в грудь обеими ступнями.
Тень отлетела назад и перекатилась по углям.
- Я не демон!
- Именно демон. Бестелесный демон, который ничтожно слаб без сосуда из плоти.
Соперник жреца низко зарычал от ярости и накинулся на него, попытался поймать руку, но не преуспел. Всё, что демону удалось поймать, - тающий в воздухе перезвон койолли.
- Ладно... - опустив руки, кивнул тёмный. - Я ещё не восстановил всю силу, поэтому не обольщайся. Ты можешь делать всё, что пожелаешь, - и это будет бессмысленно. Он, - последовал кивок в сторону Акамы, - он сам призвал меня и впустил в себя, он жаждал получить то, что я мог ему дать. И он получил это. Знак на его теле - печать, скреплённый договор, срок коему - вечность. Я не заставлял его, я выбрал его, но не заставлял. Он сам заключил договор, по доброй воле. И ничто не в силах этот договор расторгнуть, и боги не смогут, если даже и пожелают. Отныне и навеки он - мой, часть меня. И если он окажется слабее меня, мне быть ему господином. Хочешь знать моё имя? Я скажу тебе, тогда ты убедишься - я не дух. И убедишься, что моё имя не даст тебе власть надо мной.
Тёмный действительно назвал своё имя - непроизносимое для Акамы, однако рыжий легко повторил его. И тень расхохоталась.
- Проверил? Осознал? Ты ничего не можешь сделать, Танцующий-с-духами. Никто не может. Договор вечен, а этот смертный принадлежит мне...
- Не заблуждайся, - тихо попросил тёмного жрец. - Нет ничего вечного. Всему однажды приходит конец - так или иначе.
Рыжий повернулся к Акаме и неторопливо подошёл в сопровождении серебряных голосов койолли.
- Ты действительно призвал его?
Принц мог лишь кивнуть, ибо говорить это вслух отчаянно не хотелось. И только потом он вспомнил, что шаман слеп, но...
Горячие пальцы коснулись лба и медленно проскользили по лицу вниз, словно изучали черты на ощупь.
- Тогда усни. Спи.
И Акама послушно закрыл глаза, провалившись в уютный мрак, где не было ни огня, ни теней, ни жара, ни боли - ничего не было, один лишь сладкий покой. И едва различимое пение койолли.

***

Акама проснулся на рассвете и резко подхватился, уже по привычке осмотрев спальню. Впервые за долгое время здесь не царил погром, как бывало обычно. А в центре комнаты всё так же неподвижно сидел науалли с закрытыми глазами. Он уснул? Сидя? Принц нерешительно шагнул к нему.
- Как спалось? - тихо спросил шаман, сохранив неподвижность. Его кожа всё ещё блестела от масла, как и кожа наследника.
Акама с изумлением прислушался к себе и ощутил себя полным сил. Он действительно выспался и хорошо отдохнул - впервые за долгое время.
- Ты вообще не спал?
- Я танцевал, - коротко ответил рыжий и одним лёгким движением поднялся на ноги. - Где тут бани? Нужно смыть масло. И тебе нужно смыть его поскорее.
- Почему?
- Ты не привык к тем веществам, которые добавлены в масло. Они могут стать ядовитыми для тебя.
- А для тебя?
- Нет. Они давно уже пропитали моё тело, - бесстрастно проговорил жрец.
- Ты... - Акама поражённо умолк на миг. - Ты - Ядовитый Воин?
- И моя участь - навеки быть запертым в Доме Мрака после смерти, - со смешком договорил безымянный. - Да, я Ядовитый Воин.
Принц промолчал. На его взгляд, тема для шуток была плоха. Он слышал о племени на севере, где нравы оставляли желать лучшего. Некогда, ещё до прихода в эти земли детей Уицилопочтли, народ аяутеков [8] обладал огромным могуществом и, говорят, правил всеми и здесь, и далеко на юге - их власть распространялась до самых легендарных Дымящихся Островов на краю света. Боги даровали им своё благословение, но, потеряв разум от бесчисленных побед, упиваясь властью и силой, аяутеки погрязли в распутстве и грехах. Поговаривали даже, что сами аяутеки и были богами. И воистину - их знания и сила оказались столь велики, что все прочие превратились в их игрушки. И, овладев всеми землями, они принялись воевать друг с другом, но не оружием, как пристало людям, а хитростями, подлостями и интригами.
Именно аяутеки придумали Ядовитые Цветы Смерти. Они отбирали красивых детей, приучали их к ядам, пока отрава полностью не пропитывала их тела так, что любые выделения становились сильнейшим зельем, способным отправить на тот свет любое живое существо. Даже слюна, слёзы и пот убивали наверняка. И средства спастись не существовало. Сами же Цветы к собственному яду были невосприимчивы, хотя... Вроде бы тела их вырабатывали разные яды, поэтому жить как обычные люди они и друг с другом не могли. Обречённые всегда убивать и оставаться в одиночестве, лишённые возможности познать любовь, вечно юные - Ядовитые Цветы Смерти.
Ядовитых Красавиц дарили соперникам как постельных рабынь и наложниц. Одна ночь в объятиях такой женщины становилась ночью смерти. Убить мог даже простой поцелуй ядовитой, словно змея, девушки...
Ядовитые Воины легко очаровывали знатных властительниц или же тех сластолюбцев, что предпочитали впускать мужчин в свои тела ради высшего наслаждения, запрещённого для смертных богами. Впрочем, Акама слышал, что жрецы как раз хорошо разбирались в этой разновидности утех. Они к богам ближе прочих, так кому, как не им, знать об этом. Правда, некоторые пренебрегали разумными границами и оказывались в итоге на костре. Когда принц ещё учился в калмэкак, одного из наставников-жрецов обвинили в изнасиловании нескольких учеников. Вину доказали, а наставника сожгли заживо.
У аяутеков, насколько знал Акама, такое и в голову никому не приходило скрывать. И, уж тем более, за это даже не наказывали. Самое большее - платили откупные.
Ну и поделом им! В один прекрасный день наводнение и землетрясение погубили аяутеков, а земли их стали бесплодными камнями и песками. Ныне от некогда могучего народа мало что осталось - жалкие крохи былого величия, однако у них до сих пор сильнейшие колдуны. Говорили, что они знают пути в Обитель Богов и свободно ходят в "дыры в полу" - шипапу [9]. И именно боги научили их создавать Цветы Смерти.
А что, если этот науалли - аяутек? Если их колдуны ходили до сих пор в Обитель Богов, то рыжий вполне мог быть настоящим потомком бога, потому и волосы такие. Тем более, он ещё и Ядовитый Воин. Цапнет зубами за палец - и всё, никакие лекари и жрецы не помогут. С другой стороны, лицом и фигурой он вовсе на аяутеков не похож: они обычно приземистые, коренастые, с ощутимой физической мощью в облике, а черты лица у них наоборот мягкие и нежные, а этот безымянный - больно высокий, гибкий и изящный, воплощение скорости, а не мощи, и черты лица резкие и твёрдые, хоть и удивительно красивые.
- Ты мимикке? - всё-таки спросил принц. Аяутеков чаще называли именно так - мимикке, мертвецами.
- Не знаю, - безразлично пожал плечами шаман. - Из меня Ядовитого Воина не делали специально. Случайность - и только. Ни один Танцующий-с-духами так долго не жил, потому и в голову никому не приходило, что в итоге яд станет частью меня.
- Ты поэтому без жены?
Насмешливая улыбка ярко проступила на его губах.
- Я науалли.
Ну да... Акама обругал себя последними словами. Точно же, рыжий - жрец, да ещё науалли. У них нет жён. И никогда не было. Их приравнивали к высшим жрецам, а тем запрещено богами заводить семьи и вообще иметь дело с женщинами...
- Ещё и слепой, - добавил рыжий, не перестав улыбаться.
- Так это наоборот хорошо. Для женщин.
- Почему? - с лёгким недоумением спросил явно озадаченный шаман.
- Потому что тебе без разницы, красива ли невеста или же страшна, как Сипактли [10], - хмыкнул Акама. - Тебе же всё равно не смотреть на неё.
- У слепых свои мерки красоты, - пожал плечами Хоара.
- И какие же?
- Тебе-то зачем?
- Любопытно. Как ты вообще различаешь людей, ты же их не видишь. Меня как, например, отличишь?
- Ты похож на Тлальтекутли, - невозмутимо сообщил принцу жрец с самым серьёзным видом.
Акама задохнулся от злости. Значит, так? Полужаба-полукрокодил, да?
- И как же ты это определил?
- Сейчас ты наверняка склизкий, как жаба, и вонючий, как крокодил, - с сарказмом отметил рыжий. - И я, между прочим, не лучше. По твоей вине, кстати. И если мы не попадём в бани прямо сейчас, ты можешь стать мёртвым и вонючим Тлальтекутли.
Принц закрыл рот и выметнулся из спальни, спохватился, вернулся за шаманом, бросил его руку на своё "склизкое и вонючее" плечо, после чего повёл его в купальню. Отчищать масло с кожи пришлось костяными скребками, и для этой процедуры потребовались рабыни.
Акама блаженно вытянулся на каменной лавке, подставив спину умелым рукам массажистки, вспомнил про безымянного и чуть повернул голову. Жрец лежал на соседней лавке, уперевшись подбородком в скрещенные руки. Лицо у него было неожиданно задумчивое и серьёзное. Смотрел куда-то в бесконечность, слегка закусив губу, и, похоже, вовсе не замечал, что рабыня трудилась над его телом и хлестала пучком травы по спине. Влажные рыжие пряди спадали на лоб, с их кончиков скатывались вниз прозрачные капли, разбивались о его руки, но он и этого не замечал.
Девушка склонилась над ним и что-то тихо прошептала на ухо, шаман коротко мотнул головой, отказавшись от весьма заманчивого предложения. Интересно, повторила бы рабыня это предложение, если бы знала, что божественноволосый - Ядовитый Воин? Впрочем, женщины - создания глупые и нелогичные, кто ж их знает...
- Ты можешь взять эту рабыню себе, - негромко сказал наследник, дозволив как хозяин нанести ущерб своей собственности. Проще говоря, он сейчас дарил жизнь рабыни жрецу. Можно сказать, дарил в уплату за танец с духами.
Рыжий на миг замер - под загорелой кожей рельефно проступили мышцы. Затем он легко поднялся и направился к выходу, ориентируясь, видимо, по потокам прохладного воздуха. У самой двери отрывисто бросил:
- Оставь себе и впредь не расплачивайся чужими жизнями, если понятия не имеешь, какова будет их смерть.
Акама озадаченно провёл ладонью по лицу. Тёмные боги, да что такого он сказал? Это же всего лишь рабыня, да ещё и не из лучших. Её всё равно скоро или продадут в дом попроще, или принесут в жертву на малый праздник в честь не самых сильных богов. Цена её невелика, так какая разница, как именно она умрёт? Быть может, она сама бы предпочла умереть, получив в награду одну сладкую ночь? Такая смерть только в радость, какой бы ужасной она в итоге ни была. Кроме того, сам он об этом болтать не собирался, так что никто бы и не узнал, что жрец брал себе девушку.
Раздосадованный тлатокапилли вслед за жрецом не поспешил - остался в купальне, а когда вернулся в свои покои, шамана там не обнаружил, зато нашёл Миштли.
- А где этот рыжий?
- Науалли?
- Ты, как всегда, уже всё знаешь... - вздохнул Акама.
- Его отвели к тлатоани, ждут только тебя и Сиуакоатля. Они хотят знать, каков результат танца с духами. Как вижу я, тебе стало лучше.
- Лучше?
- Ты выглядишь не так, как обычно. Не знаю уж, что сделал этот науалли, однако оно пошло тебе на пользу.
- Значит, тебя послали за мной? Где они там собрались?
- Да как обычно.
Принц кивнул гвардейцу и направился в тот самый зал, где вчера отец разбирал нелепое дело с этим рыжим Аканом.
Кацакатль удобно устроился на возвышении и неторопливо выдыхал ароматный дым, жрец сидел на циновке, рядом с ним расположился старик-тэпатиани. Правитель скосил глаза на сына и жестом велел усаживаться подле науалли. Лучшего места он, как видно, не нашёл. Принц стиснул зубы, но подчинился.
В тягостном молчании все ждали прихода Сиуакоатля, хотя, несомненно, предпочли бы обойтись без верховного жреца. Тот явился степенно - явно не спешил. В роскошном одеянии, украшенном перьями, в дорогих сандалиях из тонко выделанной кожи и украшенных хлопком, со сложной причёской... Похоже, именно из-за причёски и не спешил. Чтоб его пролетающая над головой птичка уделала! Представив себе эту картину в подробностях, Акама едва смог удушить рвущийся на свободу смех.
Жрецу принесли лёгкий стул, возложили сверху подушечку, и он соизволил с достоинством опуститься на это великолепие. Потеребил слегка рукоять священного ножа и вперил пристальный взгляд в рыжего, как будто тот мог проникнуться им.
- Итак, науалли, что со злым духом? - приступил к допросу Сиуакоатль.
- Ничего. Нет никакого духа.
- То есть как? Я же видел собственными глазами...
- Это не дух. Всё намного сложнее, - негромко пояснил шаман.
- Злые чары? - вмешался Кацакатль с тревогой в голосе.
- Если бы, царственный. Наследник одержим отнюдь не духом, а бестелесным демоном. И его нельзя изгнать. Пока что.
- Какая чушь! - возмутился верховный жрец, позабыв о причёске. - Бестелесные демоны - это просто сказки! Их не существует! Ересь! Ты знаешь, как карают за ересь?
Акама мысленно ответил: "На алтарь его!"
- Существуют. Считалось, что они не могут покинуть Обитель Богов, однако... - Рыжий выдержал выразительную паузу. - У нас есть ещё время, потому что демон ранен и пока слаб. Нужно поискать старые записи в храмовом хранилище, возможно, там есть описание подобных случаев с тех времён, когда демонам дозволялось жить среди смертных...
- Довольно! - повысил голос Сиуакоатль. - Демоны - это лишь сказка! Их никогда и не было...
- Но аяутеки... - начал старик-тэпатиани.
- Молчать!
- Пусть тлатокапилли покажет своё левое плечо, - ещё тише, чем прежде, произнёс Хоара.
Меньше всего Акаме хотелось делать именно это, но все уставились на него в ожидании. Он обречённо размотал алую повязку и продемонстрировал знак, намертво впечатанный в кожу.
- Это знак Тлалока, - непонимающе подытожил верховный жрец.
- Нет, это не знак Тлалока, - уверенно возразил науалли. - Будь там один знак, он принадлежал бы Тлалоку, но знак сдвоенный - значение иное, поэтому он Тлалоку не принадлежит.
- Тебе-то откуда знать? - недовольно вопросил уязвлённый Сиуакоатль, ведь именно ему бы полагалось знать такие тонкости, а вовсе не какому-то шаману, пусть даже и "танцующему с духами". - Ты же слеп, как червь.
- Верно, но незримое я вижу, а печать видна как вам всем, так и духам. Эта печать принадлежит демону, который называет себя богом. И он избрал тлатокапилли в качестве своего земного сосуда. Принц не знал, с чем именно столкнулся, потому впустил демона в себя. Отсюда и определённые сложности...
- Проще говоря, ты с заданием не справился, - хмыкнул Сиуакоатль.
- Я танцую с духами. Танцы с демонами в мои обязанности не входят, - с нескрываемой иронией отметил шаман.
- Завтра... - Верховный жрец вздохнул с притворной печалью. - Завтра тебя принесут в жертву в честь Тлалока. Засуха как раз, бог гневается. Такая жертва его смягчит.
- Но это... - возмутился Акама, вскочив на ноги.
- У него был шанс искупить вину. Он не справился, потому понесёт заслуженное наказание, - невозмутимо отчеканил Сиуакоатль. - Не говоря уж о том, что теперь ему слишком много известно. Царственный?
Кацакатль бросил хмурый взгляд на жреца.
- Хорошо, я использую право выбора особой жертвы для Тлалока, - выпрямившись, звонко произнёс верховный жрец. - В соответствии со своим положением и саном. Этот науалли выбран мной, и завтра он отдаст свою жизнь во славу Тлалока.
Заявив это, он стремительно покинул зал. Собственно, никто и не пытался возражать, потому как Сиуакоатль действительно обладал таким правом, разве что прежде к нему не прибегал.
Акама бессильно опустил руки. Справедливостью в данном случае и не пахло, потому что никакой вины рыжего в том, что произошло с принцем, не было. Он и в истории с мячом не виноват.
- У тебя есть особые желания, науалли? - мягко спросил Кацакатль. - Раз уж завтра... Считай себя сегодня особым моим гостем.
Безымянный качнул головой.
- Особых желаний нет, царственный. Неплохо бы перекусить и посидеть в тишине.
Подумав немного, он протянул руку старику и негромко велел всё же поискать нужные записи в храме. Тэпатиани выглядел совершенно раздавленным. Пожалуй, все присутствующие расстроились куда больше рыжего, а сам науалли остался спокойным и невозмутимым, словно это не его собирались принести в жертву.
Честно говоря, быть принесённым в жертву не так уж и плохо - к этому событию готовили всех и всегда с самого рождения, однако обычно люди хоть немного грустили и старались жить так, словно нынешний день - последний. Хоара не вписывался в общую картину, потому что его это совершенно не тронуло, кажется. Как будто для него не существовало разницы вовсе.
- Может быть, устроить праздник? - задумчиво предположил тлатоани.
- Только не праздник, - решительно отказался рыжий.
- Но неужели у тебя совсем нет желаний?
- Нет. А должны быть? - с насмешливой улыбкой переспросил шаман.
- У всех они есть.
- А у меня вот нет.
- Ну что ж... - печально вздохнул Кацакатль и приказал отвести жреца в лучшие гостевые покои, где его следовало запереть. Вряд ли стоило ждать попытки побега, да и как мог сбежать из дома правителя слепой человек, который прежде никогда тут не был? Охрана, скорее уж, формальность.
- И всё-таки жаль... - пробормотал тлатоани. - Он мог бы принести куда больше пользы, оставшись живым. Танцующих-с-духами сейчас почти нет, говорят, их сложно обучить, а погибают они очень быстро.
- Отец, ты действительно не можешь отменить приказ Сиуакоатля? - тихо спросил Акама.
- Не могу. Для всех прочих жрецов именно он - глава. Как Сиуакоатль не вмешивается в военные дела, так и я не вмешиваюсь в дела жрецов. Сейчас он в своём праве, и оспорить его решение могут лишь боги, если сочтут нужным, конечно. Кроме того, ты чего переживаешь? Кажется, тебе этот шаман пришёлся не по вкусу.
- Да, но ведь его вины тут нет, зачем же наказывать за то, чего он не делал? И он действительно принёс бы больше пользы, будучи живым...

***

Хоара вытянулся на циновке в пустой комнате и закрыл глаза. Ну наконец-то. Сейчас он больше всего хотел спать, поскольку действительно ночью не довелось даже минуты подремать. С демонами прежде он не сталкивался, потому и наблюдал всю ночь за бестелесным. Заодно пытался вспомнить, откуда же ему знакома та рана, что до сих пор не зажила на теле демона. А ведь рана старая. Похоже, что некогда грудь тёмного пронзило копьё. Но почему же рана не зажила?
Легенды гласили, что раны богов и демонов исцелялись практически мгновенно, а тут такое несоответствие... Однако у раны необычный... запах? Да, это тоже. Необычный и почему-то знакомый. Но почему? И откуда? Ведь сам рыжий действительно за всю жизнь ни разу не имел дела с демонами...
Забавно, и он ведь даже не испугался, а ведь следовало бы. С другой стороны, он никогда не знал, что такое страх. Старый наставник считал, что виной его бесстрашию слепота. Как он мог испугаться чего-то, если не мог увидеть устрашающих обликов и картин? И наставник говорил, что крокодилы страшные, но Хоара никогда их не боялся - ни в воде, ни на суше. Убивать их оказалось гораздо легче, чем ему рассказывали. Впрочем, ягуары тоже вовсе не так опасны, как ему втолковывали, хотя следы от их когтей отметили его кожу.
Он сел на циновке и осторожно снял браслеты с койолли, на ощупь нашёл рядом подставку для разных мелочей и аккуратно положил на неё браслеты. С помощью койолли он мог... "видеть". Недалеко, правда, но всё же. Их перезвон менялся, если встречал на пути преграду. Менялся едва заметно - ни один зрячий не уловил бы эту разницу, но рыжий слышал её отчётливо. Из-за койолли он и не пользовался посохом - так удобнее. А вот во сне койолли мешали.
Он снова вытянулся на циновке. Выспаться, потом перекусить, окунуться в воду, а там хоть гибель Пятого Солнца. Всё равно у него никогда ничего не было. Жил среди людей, но ничего о людях не знал. Все их желания и заботы казались ему далёкими и невнятными. Он не понимал их.
Найдёныш. Слепой. Ядовитый Воин.
По сути, он бесполезен.
Старик учил его потому, что желал сохранить знания в этом мире.
Слепоту ему прощали потому, что он видел незримое.
И яд его тела ему прощали потому, что он мог провести ритуал жертвоприношения для Уэуэкоётля [11]. Со временем яд в нём становился лишь сильнее, и назвать эту смерть во время ритуала хорошей он не мог, потому что его яд приносил слишком уж жестокие страдания.
В самом убийстве он ничего плохого не видел, но убийство быстрое - на поле боя - всё-таки лучше, чем бесконечное и долгое истязание. Хотя зависело всё от случая. Попадались иногда люди, совершавшие дикие поступки, и вот именно их хотелось убивать долго и со вкусом. Тут уже речь о законе и наказании за преступления. С другой стороны, Хоара всегда легко понимал это, даже чуял, наверное, как следует поступить с тем или иным грешником. А вот почему надо истязать жертвы для богов, он не понимал никогда. И всегда, сколько он себя помнил, жертвоприношения вызвали у него презрение и неприятие.
Если боги так хотели напиться крови, что мешало им самим убивать?
"Всё без перемен... Столько раз стирал память, а нрав всё равно не изменился", - пробежала почти неуловимая мысль по краю сознания.
Своя или чужая?

_________________________

[1] Тецкатлипока (Tezcatlipoca) - покровитель жрецов, наказывающий преступников, повелитель звезд и холода, владыка стихий, вызывающий землетрясения; он бог-демиург и одновременно разрушитель мира. Бог ночи и всего материального в мире, бог северной стороны света. Он носит с собой магическое зеркало Итлачиаякуе (Itlachiayaque) - "Место, откуда он смотрит", которое кадит дымом и убивает врагов, и поэтому его называют "дымящееся зеркало" (Tezcatl - зеркало, Ipoka - дымящееся). Ещё в этом зеркале он видит всё, что творится в мире. А в правой руке он держит 4 стрелы, символизирующие наказание, которое он может наслать на грешников людей. Как владыка мира и естественных сил являлся оппонентом духовного Кецалькоатля и иногда выступал в роли искусителя людей. Наказывая зло и поощряя добро, он испытывал людей искушениями, пытаясь спровоцировать их на совершение греха. Также он был богом красоты и войны, покровителем героев и красивых девушек. Ещё довольно часто его воспринимали как колдуна, изменяющего образы и бога мистических сил. Также Тескатлипока имеет следующие ипостаси: Моёкоятцин (Moyocoyatzin) - "Непостоянный творец", Титлакауан (Titlacahuan) - "Он, чьими рабами мы являемся", Мокекелоа (Moquequeloa) - "Пересмешник", Моёкояни (Moyocoyani) - "Создатель самого себя", Ипалнермоани (Ipalnermoani) - "Владыка Близлежащего и Ночи" и Науакуе (Nahuaque) - "Ночной Ветер".
* Два сына Ометеотля, Кецалькоатль и Тецкатлипока, занимают особое место в мифах ацтеков. Эти два бога, иногда выступавшие как союзники, а иногда как противники, создали небо и землю. Кецалькоатль, или Пернатый Змей, ассоциировался с водой, плодородием, а в широком смысле и с самой жизнью. Одно из воплощений Кецалькоатля - это бог ветра Ээкатль, который присутствует в дыхании живых существ, а также в ветре, приносящем живительные дождевые облака. Кецалькоатль часто изображался в виде благородного героя, ассоциировавшегося с равновесием, гармонией и жизнью, тогда как Тецкатлипока служил олицетворением конфликта и перемен (Ягуар). Среди эпитетов, которыми ацтеки наделяли это внушающее страх божество, были и такие, как «противник» и «тот, у кого мы рабы». Этот бог обычно изображался с двумя дымящимися обсидиановыми зеркалами — одно располагалось за его головой, а другое заменяло ему ступню. Курящееся зеркало могло иметь отношение к черному обсидиановому стеклу, оно также указывало на тайны, скрытые в клубах похожего на облака дыма. К слову, если Тецкатлипока требовал жертв, то Кецалькоатль был противником жертвоприношений.
[2] Макана - палаш, палица (ацт. macuahuitl), наиболее распространенный вид оружия, известный чаще под названием «макана». Он представлял собой гладкий кусок дерева толщиной в три пальца, в верхней, более широкой части которого с двух сторон в бороздки вставлялись обсидиановые лезвия; был и родственный ему вид оружия, в котором лезвия вставлялись не с двух, а с четырех сторон (ацт. macuahuitzoctli).
[3] Чертоги Тлалока - Тлалокан, Южный Рай. Владения Тлалока были страной вечной весны, где всегда цвели цветы и не было нехватки в пище.
[4] Акама - "некто иной", "кто-то другой" (науатль).
[5] Ti-ca no-ce - "Ты есть другой", "Ты - другой" (науатль).
[6] Окотль (ацт. ocotl) - светильник для освещения помещения.
[7] Metztona... Ti-ca no-ce... - Лунный свет... Ты - другой... (науатль) [Мецтона... Ти-ка но-се...]
[8] Аяутеки или анасаши, анасази, анасаси - предположительное название племён, обитавших на землях навахо, самоназвание утеряно (согласно известным данным они могли называть себя народом тумана либо же их могли так называть ацтеки, поэтому я использовал слово "аяутек" - "человек тумана", кроме того, у них были мужчины и женщины колдуны, а ацтеки эту профессию очень не любили и приписывали колдовство богам мира мёртвых, отсюда вероятное прозвище "мимикке" - мертвецы. Однако фактического подтверждения тому нет, так что "аяутеки" исключительно на моей совести, но слово "анасаши" будет некорректно использовать, ибо так их стали называть позднее, в 14 веке всё-таки они ещё существовали и наверняка имели самоназвание, как и название, которым пользовались ацтеки. И это точно не слово "анасаши" - оно взято из языка навахо). Анасаши торговали с майя, а в местах их захоронений обнаружены мумии попугаев из Центральной Америки. Многие памятники разграблены, поэтому сведений об анасаши мало, в основном это легенды навахо, рассказывающие о тех, кто прежде жил на их землях, и путаные упоминания в легендах майя и ацтеков.
[9] Шипапу (сипапу) - В кивах, обрядовых святилищах анасаши, обязательно есть так называемые шипапу - "дыры в полу", которые символизируют то самое отверстие в земле, через которое народ анасаши/аяутеков пришёл из Обители Богов в этот мир. Тут параллель с майя и ацтеками: Обитель Богов в девять уровней, которую опять же охраняли Варанели. Анасаши называли Обитель Богов - местом зла и порока, старой родиной.
[10] Сипактли (Cipactli) - в мифологии ацтеков самое первое морское чудовище, имеющее вид одновременно рыбы и крокодила, из которого боги Кецалькоатль и Тецкатлипока создали землю. Тецкатлипока пожертвовал своей ногой ради этого чудовища. Другое олицетворение земли - Тлальтекутли, имевшее облик полужабы-полуаллигатора, было мужским; по некоторым мифам, Сипактли - жена Тлальтекутли.
[11] Уэуэкоётль (Ueuecoyotl) - “Старый, старый койот”. Бог секса и безудержного веселья, распутства, песен и танцев.

Часть 3. Уставшее Сердце

@темы: Шу, творчество, Орёл и Ягуар

---

Dynasty Warriors 6 - канон. Гань Нин

[kata-kata]

Для знакомства с персонажем - пара роликов с его историей из 6 части. Сабов, увы, нет, все на англе, но, думаю, достаточно понятно и ясно.

Gan Ning - Гань Нин - воин-учёный, происхождение его мутное (возможно, 1) кореец - в то время практически все в Китае пытались наладить дипломатические отношения - тайные и явные - с корейскими гос-вами от Кая до Шиллы (учитывая шаткость лидерства в Китае, настроение корейцев тоже менялось в зависимости от этого, а после очередного разрыва связей и заключения новых союзов послов обычно убивали, так что им проще было наняться на службу в Китае, ибо доехать до Кореи шансов всё же маловато), 2) японец - японские пираты баловались промыслом у берегов Китая и Кореи (Корейский пролив ваще около 200 км - в тазике переплыть можно), или даже 3) сюнну/тангут/чиди/усунь/динлин - формально сюнну и другие сотрудничали с Цао Цао, но там тоже было далеко не всё гладко - яркий тому пример - Ма Тэн и Ма Чао, да ещё и ряд иных волнений в лагерях сюнну - а история дансянских (тангутско-кянских) восстаний - это ваще комедия в лицах), и есть вероятность, что и имя его было ненастоящим. В смутные времена Троецарствия Гань Нин собрал отчаянных людей и занялся пиратством, дабы противостоять произволу аристократии и военных. Народ прозвал его "пиратом парчовых парусов", он был примерно как Робин Гуд в китайской вариации для простых людей. Когда положение на юге несколько устаканилось, ему пришлось легализировать как-то свою деятельность, дабы не оказаться меж молотом и наковальней, поэтому он принял приглашение Лю Бяо и вступил в его флот, однако дальний родич династии Хань воспринимал его исключительно как разбойника и пирата, не доверяя важных поручений и постов. По рекомендации Чжоу Ю и Лю Мэна Сунь Цюань дал добро на вербовку Гань Нина, доставившего немало неприятностей У. Хитроумными интригами и с помощью Су Фэя Лю Мэн окончательно рассорил Хуан Цзу и Лю Бяо с Гань Нином, после чего пригласил оставшегося без сюзерена бывшего пирата в У. С его помощью У одержало немало побед на воде и суше. Гань Нин погиб после битвы при Йи Лин (222). Кроме того, генерал был известен тем, что носил на поясе колокольчики-бубенцы, заслышав звон которых, враги приходили в ужас. Ещё он носил перо ворона в волосах и уйму татуировок на теле.

@темы: статьи, video, Dynasty Warriors

---

[kata-kata]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Tekken - фанфик. Ангелы (макси) 4

[kata-kata]

Фандом: Tekken
Автор:  Шу-кун
Название: Ангелы. Часть 4. Парни в коже и металле (expand-story, цикл "Огонь и Ветер")
Персонажи: Хоаран/Джин (Hwoarang/Jin Kazama ), Эсмер Чжанавар
Размер: макси
Рейтинг: от PG13 до NC17 (общий)
Жанр: романс, юмор, ангст, дарк, с лёгким налётом экшна, АУ (постканон)
Предупреждение: слэш, ER, АУ, постканон, элементы преканона, expand-story
Дисклэймер: NAMCO, Чжанавар - моё.
Статус: закончен
Размещение: запрещено
Авторские примечания: название говорит само за себя - парни в коже и металле, "характер орла и поступь тигра". Цитаты в тексте - Омар Хайям.

Ангелы

Содержание:
Часть 1. Чувство самосохранения (PG13)
Часть 2. Вольный всадник (PG13)
Часть 3. Тень огня (NC17)
Часть 4. Парни в коже и металле (PG13)
1. Парни в коже и металле
2. Танец Блэйза
3. Простенький заезд
Часть 5. Граница жизни и смерти (NC17)
Часть 6. Цена (PG13)

4. Парни в коже и металле

Нет больше сил терпеть,
Когда ты в коже, на коне,
А конь стальной!

В крови огонь, а не вода,
А не по нраву я кому-то -
Мне плевать!
Ария

Шторм пока не появлялся, так что неделя прошла спокойно. Ну, если не считать пары драк, затеянных Эсмером. В общем-то, он и не затевал их, просто всегда носил с собой. Хоаран, пожалуй, даже немного завидовал этой черте Чжанавара - носить драку с собой. Ему самому приходилось постараться, чтобы устроить разборки, потому что с ним никто особо и не желал связываться. Почему-то.
С другой стороны, Эсмер всегда производил мрачное впечатление - по нему же невооружённым взглядом видно, что смертельно опасен, но это никого не останавливало. Почему-то. И самое забавное то, что Курт завидовал корейцу по обратной причине. Драки он не особо и любил, потому что убивать каждый раз нельзя, иначе привлечёт к себе нежелательное внимание и соответствующие санкции. Он ведь правду говорил: драться ему скучно, а убивать и мучить - самое то. Этот псих и впрямь получал невыразимое удовольствие, наблюдая за умирающими. Словно наркоман, только его наркотик - процесс смерти, процесс превращения живого в мёртвое.
- А если наоборот? - спросил рыжий, когда они устроились у костра поодаль от основного лагеря, где и поставили свою палатку с самого начала сбора.
- В смысле?
- В прямом. Если мёртвое в живое?
- Это уже процесс жизни, недоумок.
- Ты что имеешь в виду?
- То и имею. Землю удобряют мёртвым, чтобы она дала лучший урожай. Лес вот. Посыпать землю пеплом и трухой мёртвых деревьев - и вырастут новые. Из мёртвого в живое. Нравится? Тогда наслаждайся. А я предпочитаю видеть, как живое умирает. Тонкий механизм, настроенный уникальным образом, разрушается... Это красиво.
- Но зачем?
- Ты не поймёшь, - отрезал Эсмер, подкинув в костёр пару веток и едва не подпалив свой "хвост" - длинную прядь слева. - Вот огонь некрасив. Только и делает, что жрёт. И жрёт одинаково. Лиши огонь пищи - подохнет. Искусственная стихия, если подумать. Сильная и мощная, но искусственная и смертная. Не годится.
Хоаран промолчал, потому что у Чжанавара были веские причины для нелюбви к огню - огонь и Курта как-то сожрать пытался.
- Земля... Природная стихия, но пассивная сама по себе. Ленивая. Она наблюдает. Сама по себе - безвредна и убивать не умеет.
- А воздух?
- Смотря что считать воздухом... Атмосферу? Но она везде разная. Ладно, пусть ветер, идёт? Ветер зарождается тоже не сам по себе - температура, давление и прочее. Но ладно, сочтём, что это тоже природное явление, а не искусственное, потому что ветер зарождается куда проще и чаще без участия человека, чем огонь. С другой стороны, предсказать движение ветра трудно, порой и невозможно. И на него трудно влиять, тоже порой невозможно. Поймать ветер - тоже нельзя. Поэтому ветер и олицетворяет свободу. Убивать ему скучно, но иногда может. Нет, не моё. И он сам когда умирает, возрождается вновь.
- Ты даже стихии делишь на свои и чужие? - пробормотал рыжий, потыкав палкой в выкатившееся из костра полешко.
- Положим. Что там у нас ещё? Вода. Вода мне нравится. Она бессмертна и подобна фениксу - меняет формы. Она равнодушна - даёт жизнь и отнимает, словно божество, которому нет дела до смертных. Поглощает и хранит тайны, умеет быть спокойной и впадать в ярость, много чего умеет. Но она равнодушна. Слишком отстранённая. Могла бы стать идеальной убийцей, но ей это скучно. Тоже не моё. И, кстати, она похожа на ветер - тоже свободна. С течениями, отмелями и погодой тоже фиг угадаешь. А если вода и ветер вместе... Это мне нравится. Вместе они убивают прекрасно, их гнев великолепен.
- Спасибо. Вспомню твои слова, когда в море застигнет буря. Или прихвачу тебя с собой - насладишься, сидя, так сказать, в первом ряду.
- Да пожалуйста. Металл... Металл я люблю. Природная стихия, которую не признают на Западе, но на Востоке люди всегда были умнее. Сам по себе металл любит убивать, он сходит с ума от желания убивать. Впрочем, золото и серебро научились убивать давно. Вселили в человеческие сердца любовь к себе и жадность - и вуаля! Эх, сладкие времена золотой лихорадки... Жаль, что не застал, хотя люди и сейчас убивают за деньги, а деньги - это металл, как ни крути. Все бумажки обеспечиваются золотом. Или уже платиной? Неважно. Золото, платина, серебро, оружие, деньги... Металл любит убивать. Он совершенен. Даже плуг чёртов - из металла.
- Чёрт, неужели ты даже плугом готов убивать?
- Любым металлом. Железо... В любом языке - это сильное слово. Оно даже сильнее, чем слово "война". И с его помощью совершались самые прекрасные убийства... - мечтательно договорил Эсмер, погладив одну из металлических заколок на длинной тёмной пряди. - Без железа люди слабы. Кстати, самые тонкие ценители красоты - маленькие дети. Иногда они меня понимают. Наверное, ты и сам не раз видел, как некоторые дети любят "убивать" свои игрушки - безжалостно разбирают их и ломают. Так что смерть - это непередаваемо красиво...
- Знаешь, что гораздо хуже обычного психа?
- Чего?..
- Хуже всего тот псих, который верит в собственную идеальность и непогрешимость. Рассуждаешь ты верно, но посылки неправильные.
- Да плевать. Главное, что рассуждаю верно и в свои рассуждения верю, - отмахнулся Чжанавар.
- И имя у тебя подходящее. Если бы ты с ним не родился, то тебе следовало бы его взять самому.
Эсмер сверкнул довольной улыбкой.
- Наверное, именно из-за него я и стал задумываться о семейном промысле всерьёз, когда был ребёнком. Эсмер Чжанавар - Тёмный Хищник - опасен, но обаятелен, душа компании и специалист по профессиональному убиению ещё живого.
- Избавь меня от этого, - попросил кореец. - Почему ты не убиваешь технику? Ведь мог бы. А вместо этого...
- Техника мертва. Сама по себе. Искусственная форма. Жизни в ней нет, одна смерть. Но мне нравится оживлять её. Иногда оживлять жизнями тех, кого я убил. И вот потом она тоже умирает красиво.
- Ты точно псих. Всё, даже слушать не хочу, что ты там ещё любишь творить!
- Ты просто не понимаешь... - грустно ответил Курт. - Знаешь, если бы люди научились понимать друг друга, они нашли бы огромное количество прекрасного. Того самого, что прежде не замечали и не понимали. Я верю, что ты видишь красоту в своих боях и драках, что они нужны тебе, но не понимаю. Не могу постичь работу твоего разума и проследить за мыслями. Верю, но не понимаю. Вот и ты поверь мне, что живое умирает потрясающе красиво. Ты не поймёшь и не увидишь этого, но просто поверить можешь же?
- Иди ты...
- Всё-таки ты толстокожий - хреново чувствуешь других людей.
- У меня вообще с чувствительностью всё плохо, так какая теперь разница? - растянувшись на траве, лениво отозвался Хоаран.
- Для того, чтобы понимать, не чувствительность нужна. Если продолжишь в том же духе, однажды просто сломаешь его и даже этого не заметишь. "Горе сердцу, которое льда холодней..."
Рыжий резко сел.
- Что ты сказал?
- Ты о чём? - невинно переспросил Эсмер. Он тоже растянулся на траве, как недавно рыжий, сорвал травинку и принялся её грызть.
- Про сломать.
- Если ты не будешь пытаться хоть иногда понять Джина, то сломаешь. Он потеряет надежду. Будет думать, что проще молчать, чем пытаться что-то объяснить. И будет медленно умирать, сгорая от невысказанных желаний, чувств, стремлений и мечтаний. Обычное дело. Он и так, похоже, слишком много всего накопил в себе - много всего, что осталось невысказанным. Он как чаша, наполненная болью до краёв. Ещё немного - и всё. Тебе наоборот нужно заставлять его говорить, чтобы он хотя бы по капле терял эту боль, что уже есть внутри него. Просто помоги ему немного, чтобы он пусть и не забыл, но перестал проживать эту боль снова и снова. Очисти его воспоминания, сделай их безвредными. Пусть будут просто грустной памятью, которую однажды заменит память светлая и чистая... Поверь мне, это так. Как профессионал тебе говорю. Человека можно долго пытать и наполнять болью, но если не заставить его вовремя выплеснуть из себя эту боль, то...
Курт умолк и провёл ладонью по волнистым волосам, немного прищурил глаза, всмотревшись в звёздное небо, и продолжил:
- Ирония в том, что он выбрал именно тебя для этой цели, хотя ты самый непригодный для такой задачи объект. Но он выбрал тебя - и он уже не может этого изменить. Могу поспорить на собственную голову, что всё началось именно так - он пытался поделиться с тобой своими воспоминаниями. Просто был какой-то момент, который заставил его поверить, что именно ты можешь помочь ему. Скорее всего, этот момент - мелочь по сути - произвёл на него очень сильное впечатление. Но ему хватило этой мелочи, чтобы поверить в тебя. Ну, так было?
Хоаран отвернулся от костра, смотрел куда-то во тьму, куда свет от огня не добирался. Брови сошлись на переносице, а в голове звучали торопливые сбивчивые слова, которые Казама так спешил тогда произнести. И шёл дождь.
Так и было, пожалуй, Чжанавар не промахнулся, впрочем, специалист по пыткам и должен быть необыкновенно проницательным, чтобы находить самые уязвимые и сильные места жертв и не позволять им погибать раньше, чем надо. Другое дело, что он не просто проницателен, а воистину видит всех насквозь - буквально.
- Ладно, молчи себе, но я уверен, что всё было именно так. Он сильный человек, но предел есть у всех. И тогда он предела достиг. С помощью тебя он просто увеличил немного свои возможности, но предел всё равно остался опасно близок. Не могу только понять, что же такое особенное он в тебе нашёл? Не хочу сказать, что ты плох: предательства от тебя Джин уж точно не дождётся, но в плане любви и духовной поддержки ты полный ноль, уж извини. Тебе бы подошёл кто-то другой, кого твоя любовь могла бы защитить, кому отчаянно была бы нужна твоя сила - та самая сила, которая защитит и обережёт. Для спасения ни ты, ни твоя любовь не пригодны вовсе. У Джина самого силы достаточно - от тебя ему не сила нужна. И не защита. Нет, я просто не представляю, как его так переклинило, что он выбрал именно тебя. По-моему, он должен был нехило хряпнуться башкой или с дуба рухнуть, чтобы положить глаз именно на тебя. Ума не приложу. Хотя он японец, а эти ребята неизлечимые фаталисты...
- Не переживай, я тоже ума не приложу, какого чёрта именно я, - пробормотал кореец. - И я сразу ему сказал, что мы оба пожалеем об этом.
- Да, ты всегда такой оптимист, что аж завидно. Лучших слов, полагаю, ты не нашёл?
- Не нашёл. Не имею привычки врать и называть белое чёрным.
- Ну, ты мог хотя бы сказать, что постараешься сделать ему так хорошо, как только сможешь. Разве это было бы ложью?
- Я не испытывал в этом никакой уверенности. До меня он с парнями дел не имел - в этом смысле.
- Но захотел же. И именно - с тобой. И смысл тут не при чём. Я даже уверен, что он рассчитывал на твой темперамент, Шимшек, проще говоря, к насилию он точно был готов.
- Я что, похож на того, кто будет...
- Тебе сказать правду или соврать? - хмыкнул ангел.
- Ты серьёзно? - не поверил рыжий.
Эсмер сел, впечатал кулак в ладонь и кивнул.
- Точно! Всё сходится! Он и хотел от тебя именно этого, а ты его продинамил, что ли?
- Что?
- Ты его насиловал или нет?
- Иди к чёрту! - полыхнул рыжий.
- Значит, нет, а зря. Надо было. Пускай бы сравнил...
- Ты издеваешься?
Чжанавар поднялся на ноги, выудил из кармана пачку сигарет, закурил и убито вздохнул.
- Насилие тоже может стать лекарством, а боль - это вообще тонкая материя с широкими возможностями, тем более физическая боль. Боль может причинять как страдания, так и приносить наслаждение и исцеление... Знаешь, ты не перестаёшь меня поражать. И вроде умный, но иногда такой тупой, что прибить охота.
- Сам тупой. Иди к чёрту!
Серо-зелёные глаза весело сверкнули.
- Прямо сейчас и пойду - оставлю тебе возможность начистить рыло Джину собственными руками.
- Что?
- Ничего. - Курт коротким движением подбородка указал куда-то в сторону лагеря.
Кореец поднялся на ноги и обернулся. И почти сразу же его брови столкнулись на переносице, а губы твёрдо сжались. Глаза сверкнули убийственной яростью, только было не совсем понятно, в чей именно адрес. То ли в адрес японского придурка на "хламе", катившего с самоуверенным видом по лагерю, то ли в адрес насмешников, отпускавших ядовитые комментарии вслед японцу. Или в адрес всей кучи разом.
"Хлам" Казама оставил рядом с "табуном" и двинулся медленно по лагерю в поисках... Ну, понять, кого именно он искал, легко. На него косились все, и, наверное, он даже не представлял, почему все сразу же мгновенно вносили его в категорию "чужой", хотя он двигался уже на своих двоих. Насмешки сыпаться не перестали, однако обращать на них внимания не следовало. Для "чужого" такое поведение стало бы самым разумным.
Казама походя сунул кому-то кулаком в зубы и спокойно пошёл дальше.
Эсмер длинно выругался по-турецки.
- Ты его предупреждал?
- Нет. Необходимости не было. - По губам Хоарана скользнула слабая улыбка и тут же истаяла.
- А тебе ведь это нравится, да? Тебе нравится, когда он такой. Неужели тебе хочется с ним подраться?
- Ты не представляешь, как сильно мне этого хочется... - с непередаваемой тоской в голосе тихо произнёс кореец. - И ты не представляешь, как мне это надоело, как я устал от этого, и как невыносимо будет, если это желание исчезнет. Одинаково невыносимо и с ним, и без него...
- Ты сам - тот ещё псих. Сделай что-нибудь, иначе ему придётся несладко.
Рыжий спокойно уселся у костра - спиной к лагерю - и пожал плечами.
- Наплевать.
- На него? Или на то, что я тебе говорю? Он же сейчас влипнет так, что...
- Он вполне способен постоять за себя. И не ты ли недавно втирал мне, что в моей защите он не нуждается? Я не звал его сюда. Сам припёрся. Вот пусть сам и разбирается, что ему надо, а что не надо.
- Ты же... - тихо проронил Курт. - Ты понимаешь прекрасно, что он просто ни черта не знает о том, как следует вести себя здесь. Он приехал к тебе.
- Ему ничего не нужно, - глухо огрызнулся рыжий. - Он сам это сказал. Пускай проваливает к чёрту. Ты говорил, что если мы будем далеко друг от друга, это тоже хорошо. Вот и отлично.
- Ты вот это называешь "далеко друг от друга"? Так, всё. С меня хватит! - Эсмер отбросил в сторону окурок и решительно направился в лагерь, забормотав себе под нос: - Спятить можно! Два идиота просто! Ну это же просто невыносимо! Как они до сих не прикончили друг друга - не пойму! Чёрт ногу сломит в этих их грёбаных заморочках! Всё же через жопу! В смысле... Ааа! Достали! Даже меня - достали! К чёрту! Мне фиолетово и глубоко по барабану!.. - Приблизившись к небольшой группе зевак, Курт рыкнул: - Что уставились? В бубен дать?
Все мгновенно умолкли и даже в стороны шарахнулись. Чжанавар в дурном настроении - зрелище не для слабонервных.
Добравшись до Казамы, Эсмер ухватил его буквально за шкирку и чуть тряхнул, затем обвёл всех вокруг угрожающим взглядом.
- Вопросы, мать вашу, ко мне или к нему ещё есть?
- Ну тебя на фиг...
- А это кто вообще? Это к тебе?
- Эй, паучара... - В воздухе мелькнул ботинок и впечатался в чью-то челюсть, отправив пострадавшего на травку.
- Ещё вопросы? - предельно вежливо и очень тихо поинтересовался Курт с улыбкой. С улыбкой, на которую совершенно не хотелось смотреть. И голос его сейчас походил на густую сладкую патоку, в которой можно увязнуть навеки. Так сказать, сахара убийственно много.
Воцарилась тишина.
- Это... - Чжанавар тряхнул Джина ещё раз, - ко мне. Не местный. И вообще левый. Можно и повежливее было - не хрен портить репутацию ангелам. Ещё претензии?
Претензий не возникло, а если и возникли, то никто не спешил их озвучить. Как бы Эсмер оказался не совсем прав: чужака никто не задевал, и руки он распустил первый, но связываться с "вольным всадником" никто не хотел. Курт не первый год "гонялся за солнцем", его имя знали, его уважали и лезть на рожон из-за мелочей смысла не видели.
- Прекрасно, - подытожил он, прихватил "мелочь" и поволок за собой.
- Эй, я...
- Заткнись, идиот. И запомни на всю жизнь - в таком месте, как это, тебе нужно засунуть язык... гм... В общем, тебе тут надо вести себя тихо, скромно и не привлекать к себе внимания. Ты - чужой. Над тобой могут понасмехаться, но пока тебя не тронули, выступать нечего, понял? Пока не бьют, ты тоже не бьёшь. Ты молчишь и делаешь вид, что глухой. Ясно? Можешь попробовать отбривать насмешников, если умеешь болтать, как Хо. Но если не умеешь, не нарывайся. За не к месту сказанное слово... можно нехило огрести. Уяснил?
- Да, - огрызнулся Джин, припомнив "паучару" и стремительные последствия.
- Недоумок.
- Что?
- Ничего. - Эсмер резко остановился, круто повернулся и смерил Казаму мрачным взглядом. -Просто научись обращаться правильно с человеком, который настолько сильно тебе нужен. Покушаться надо не на него. Незачем пытаться удержать в руке мираж - это никому не под силу. Но вот сделать ему больно - можно. Заставить потерять голову - можно. Потом можно попросить прощения, потому что он тебе что угодно простит. И любить - тоже можно. И даже можно ненавидеть - иногда. Можно всё - он тебе ничего не запрещал. Все запреты, которые существуют в твоей голове, ты придумал сам. За него. А это неверно. В конце концов, даже запреты всегда можно обойти - надо всего лишь подумать, как именно это сделать. Хочешь ему что-то сказать - скажи. Не хочет слушать - всё равно скажи. Хочешь, чтобы он что-то сделал - скажи об этом, но лучше просто попроси. Только не проси о том, чего в нём нет. Ты ведь лучше, чем кто-либо другой, знаешь, какой он. Тогда почему не используешь это знание? Это же так просто, что проще некуда. "Не моли о любви, безнадёжно любя..." Потому что любовь уже есть у тебя. Идиот ты, Джин, каких мало, честно говоря... Ему же ничего не нужно. Вообще ничего. Даже его чёртова свобода ему не нужна, потому что он уже свободен, как никто. Мираж свободы - он всегда был им для других и всегда будет, а ты - тот, кто посмел и смог к этому миражу прикоснуться, попробовать свободу на вкус, остаться с ним рядом. Тебе мало?
- Удержать в руке мираж... - тихо повторил Джин, глядя куда-то в пустоту.
- Если попытаться поймать мираж - он исчезнет, все это знают. Если же им просто любоваться, принимать, как есть, - он не исчезнет никогда. Просто цени то, что у тебя есть. Быть жадным - не такой уж и страшный грех, если оставаться при этом в здравом уме. Ты лучше всех знаешь, что он создан для войны. Он же ничего не помнит - только постоянные битвы. Вся его жизнь - это сплошная битва за место под солнцем, к которой он настолько привык, что это уже у него в крови. Он не представляет другой жизни - другая жизнь для него просто сказка на страницах газет. Хочешь, чтобы было иначе - научи его, но имей и терпение. Нельзя в один миг изменить всё. - Чжанавар указал нужное направление. - Он там. Только не думай, что это будет легко. И, честно говоря, ты зря приехал сюда. Собственно, я не представляю худшего места для решения ваших проблем, чем это. Да, запомни хорошенько: молчи и не лезь в драку. Если останешься тут, держись рядом или с Хо, или со мной, один не ходи даже в кустики. И даже не смотри на чужих "коней", ну а трогать - упаси Аллах. Ясно?
Дожидаться ответа он не стал, просто пошёл обратно в лагерь, оставив Казаму в гордом одиночестве.
- И чем я занимаюсь, а? Ну рыжий... Вот ведь сволочь! Манипулятор чёртов! Даже не почесался, а я тут бегаю и проблемы за него решаю... Наплевать ему... тьфу! Все тут носятся и кипятком территорию метят, а ему хоть бы чихнулось, что ли! Ну это же...
- Эй, Каракурт! - окликнули его ребята, устроившиеся у одного из костров на окраине лагеря.
- Чего надо?
- Не рычи. Сегодня грозу ночью обещали. Как думаешь, желающие есть?
- Желающие на "танец Блэйза"?
- Тут магистраль рядом. Наши говорят, вдоль дороги холмы хорошие, и можно попробовать заснять это дело. Ну, если, конечно, кто-то рискнёт повторить "танец Блэйза". Как думаешь, есть такие? Или лучше клич бросить, что идёт гроза?
- Парочка желающих точно есть. Но можно и клич бросить. Вдруг ещё кто захочет. Ну и, смотря какая гроза будет, - поразмыслив, решил Эсмер.
- Говорят, "танец Блэйза" уже столько народу скосил, что... - забормотал кто-то.
- Мало ли, что говорят? Психи вечны... А грозу обещают по высшему разряду. И пойдёт прямо вдоль магистрали - с юга на северо-запад. Идеальный расклад, Курт. Ну так тащить снаряжение?

Танец Блэйза

И днём, и ночью я буду мчаться по чёрной полосе -
Слились воедино два призрака шоссе!
Я - король дороги! Я - король от Бога!
В ад или рай - сама выбирай!
Ария

Хоарана Джин и впрямь нашёл возле костра и одинокой палатки - на отшибе. Рыжий сидел спиной к нему у огня, но не оглянулся, хотя звук шагов наверняка услышал. И даже в сумраке его волосы выделялись ярким цветом, может быть, из-за контраста с тёмной кожей куртки. Он спокойно сидел на траве, обхватив левое колено руками и вытянув правую ногу к костру. Голову тоже повернуть не соизволил, хотя Джин остановился рядом.
В тишине иногда потрескивали ветки в пламени, время от времени шелестел листвой и травой ветер, а они - молчали.
Казама медленно опустился на траву - близко, но не настолько, чтобы почувствать тепло или запах рыжего. И не смог сказать даже банальное "Привет". Кореец молчал и молчать далее явно намеревался. Ему нечего сказать, говорить положено Джину. И они оба это знали, пожалуй. Но Джин понятия не имел, какие слова должен был сейчас произнести. Ещё в дороге столько всего передумал, напредставлял кучу вариантов их встречи, прикинул своё поведение и поведение Хоарана, но реальность не вписывалась в планы. Он ждал хоть какой-то реакции, однако ждал напрасно. С рыжим о лёгких путях и мечтать не следовало.
Покосился на него, старательно изучил профиль. Без толку. Кореец наверняка почувствовал его взгляд, но никак не отреагировал. Точнее, вот, шевельнулся... Только для того, чтобы улечься на траву и закрыть глаза, подложив руки под голову.
И ни слова не сказал. Даже не посмотрел. Словно Джина тут вовсе нет.
Неужели он всё ещё злился? Или нет... Он точно не злился, он тогда обиделся всё-таки, наверное. Если бы кто-то сказал Казаме, что рыжего можно обидеть, он бы рассмеялся такому умнику в лицо и не поверил бы. Это рыжий мог обидеть кого угодно, но обидеть рыжего... Даже странно, что это получилось именно у него. Если это именно обида, разумеется. Потому что на самом деле Джин до сих пор не понял до конца, какие же слова из тех, что он тогда произнёс, задели корейца.
Хоаран в этом отношении всегда был тормозом: в смысле, он никогда не реагировал сразу на резкость, насмешку или обиду, ему требовалось время, чтобы переварить, уяснить и осознать, а потом уже только он выдавал нужную эмоциональную реакцию. И это при том, что словами он успевал и отбрить, и достойно ответить, и за пояс заткнуть, но вот отреагировать эмоционально сразу - это не для него.
Джин заметил эту черту за ним, когда они время от времени ссорились. Порой случалось, что причины для Казамы были всё-таки отлично видны, но ждать реакцию на них приходилось иной раз минут десять, если не больше. И мысль, что кореец просто пропустил эти слова мимо ушей, оказывалась грандиозной ошибкой. Всё-таки Хоаран умел слушать и слышать, быть может, умел даже намного лучше Джина. Он никогда и ничего мимо ушей не пропускал - если дело касалось людей, которые имели для него значение. Просто словами он сам себя мог обогнать, а вот эмоциями... С этим всё медленно и неторопливо. Одним словом - тормоз: медленно заводился и медленно остывал. Хотя сам он, помнится, считал иначе. Хоаран говорил, что иногда его невозможно задеть, иногда трудно, а иногда легко, но отходить, в любом случае, он будет долго. Может, так и есть, но Джину постоянно "везло" на заторможенные реакции.
Проклятие, спросить, что ли, прямо? Но как-то это глупо будет. Или зря он усомнился? Может, всё так и есть, как сразу показалось? Ну почему рыжий такой сложный? Его обманчивая простота только всё усугубляла - никогда же не понять, то ли всё есть так, как кажется, то ли совершенно наоборот.
Взять того же Эсмера: простым он ни с какой стороны не выглядел, но понять его куда проще. Псих, который любит убивать. Под настроение. С настроением сложнее, конечно, но при желании, наверное, разобраться не так уж и трудно. Быть может.
- Прошу прощения, что прерываю вашу душещипательную беседу, но вины за собой не чую, - тут же - как по заказу - осязаемой волной раскатился голос Курта.
Он подошёл к рыжему, потормошил и вручил мощный бинокль.
- Проснись, прекрасный принц. Это не поцелуй принцессы, конечно, но ты туда вон погляди своим царственным оком.
Кореец поморщился с лёгкой досадой, но поглядел. В результате вскочил на ноги и коротко кивнул.
- Это значит, свистать всех наверх? - с иронией уточнил Чжанавар. - Шимшек, так мы едем?
Хоаран вновь кивнул, а через миг их обоих и след простыл. Джин остро почувствовал себя лишним - и полным идиотом при этом.
Из темноты вынырнул незнакомый парень в коже.
- Это ты Джин? Идём. Курт просил приглядеть за тобой.
- А куда?
- Да эти психи будут танцевать с молниями - гроза идёт. Надо занять места на холмах вдоль магистрали. А они поехали туда, где гроза сейчас на саму магистраль и выйдет. О, уже начинается!
С неба и впрямь упали первые тяжёлые капли дождя.
- Конь есть?
Казама кивнул. Но когда спутник узрел его "коня", то недовольно поморщился.
- Мне даже стоять с тобой рядом стрёмно будет... Жди.
Явился он минут через пять на мощном дрегстере и велел японцу сесть сзади. В самом же лагере царила неразбериха: все резво собирались, рычали мотоциклы, кто-то что-то кричал... Английский мешался с уймой языков - понять хоть что-то...
И все действительно рванули на холмы: кто-то готовил камеры для съёмок, кому-то и телефонов хватало. Хотя Джин слабо представлял причину такого ажиотажа. Ну, поедут в грозу, и что? Молния вряд ли будет бить по магистрали, скорее уж, огребут те, кто на холмах торчит. Разве только... Только если...
- А молнии точно будут? - с нехорошим предчувствием спросил он у сопровождающего. Тот тоже вовсю готовил маленькую ручную камеру для съёмок.
- Будут сыпать, как из рога изобилия, - и прямо по ним, не бойся! У них при себе спецпримочки на такой случай. Ну и да, гроза штормовая, тут по-любому всё будет. Правда же, полные психи! Больные на голову! Круто!
Связи Казама как-то не уловил. Что ж крутого-то в психических расстройствах? Ладно, Эсмер - псих, ему можно, но рыжий? На кой ему рисковать шкурой? Он отобрал у кого-то бинокль и всмотрелся в полотно магистрали на юге. Дорога плавно уходила вверх в обрамлении фонарей, и там, почти на горизонте, две точки под тяжёлыми свинцовыми облаками. Собственно, там отнюдь уже не облака, а самая настоящая тьма, заполонившая серое ночное небо. Самые настоящие клубы мрака, в которых часто сверкало. И внезапно несколько слепящих зигзагов соединили тьму и чёрную ленту дороги - небо и землю. Ударили прямо там, где ждали две тёмные точки. И сразу же небесный гнев стал падать туда дождём, один за другим, почти без пауз, словно молнии задались целью разрушить полностью маленький клочок земли.
- Ещё немного... - восторженно выдохнул один из ангелов. - Ну психи же! Мать вашу! Психи!
- Что?
- Да ничего, это они просто проверяют снаряжение на притягательность для молний, но им надо немного пропустить грозу вперёд - магистраль узковата.
В лицо и впрямь дохнуло внезапно окрепшим ветром - гроза приближалась. Ветер усиливался, а скоро и вовсе выл, как дикий зверь, швырял капли дождя в лицо горстями, заливал водой бинокли и камеры. И две тёмные точки одновременно рванули вниз по склону - вдогонку за грозой, призвав к себе небесные стрелы. Ворвавшись в сполохи зигзагов, принялись вилять, резко менять скорость, бросались из стороны в сторону, умудряясь отклоняться от молний в самый последний миг. Пока всё это скорее угадывалось - далеко. Подробности видели разве что те, у кого самая мощная оптика. Со всех сторон вопили и кричали, иногда сыпали восторженным матом.
Казама приник к биноклю, напряжённо всматриваясь в танцующие с молниями силуэты. Уже не точки, уже можно что-то разглядеть. Байк полегче - у Эсмера, длинный и хищный - у Хоарана. И ещё яркие рыжие волосы корейца, которые видно даже сейчас. Там, где петляли эти двое, молнии буквально бесились от ярости и сверкали сразу по две или три за раз, словно одержимые желанием убить. И наверняка не просто так. Значит, у этой парочки действительно было что-то с собой, что-то, что привлекало стихию.
Они продолжали гнать по дороге и танцевать в сполохах молний, ускользали от небесного гнева: приманивали к себе, но в последний миг - ускользали. Да, красиво, но от этой красоты кровь застывала в жилах. Ведь стоило лишь раз промедлить - на несчастную долю секунды - и всё. Действительно всё. И Казама просто не мог себе представить, как эти двое угадывали, куда именно ударят молнии. Никакой же системы - зигзаги сыпали сверху, как придётся. И нельзя увидеть начало - кривые линии мгновенно соединяли небо и землю - сразу верх и низ - без начала и конца.
Рыжий пролетел по прямой. Его уже можно разглядеть в деталях... Очки защищали глаза, капли дождя осыпали куртку жемчужными блёстками, влажные пряди ветер отбрасывал назад - и счастливая улыбка играла на губах Хоарана. Он резко потянул руль на себя - и прямо перед ним сверкнуло. Вновь на двух колёсах - и внезапный наклон влево, а справа опять сполох. Рывок вперёд, стремительный разворот - на одном колесе - и он вновь унёсся навстречу граду молний, словно нашёл там невиданное сокровище.
Вслед за ним вылетел Эсмер, развернулся и тоже помчался обратно - в ад.
- Танцевали тигр и змея... - проронил кто-то в сторонке. Как видно, подметил особенности движений двух ангелов. Чжанавар двигался то плавно, мягко виляя из стороны в сторону, то совершал стремительные броски, уходя из-под удара. Рыжий же танцевал с тигриным бесстрашием, уходил действительно и буквально в самый последний миг, грациозно и с ленцой прыгал из стороны в сторону, как сытый хищник.
И когда всё это вот поравнялось с тем холмом, где торчали Казама и другие зрители, они смогли почти в полной мере оценить, каково это. Ветер ревел и сходил с ума, толкал так сильно, словно он - живой огромный зверь, хлестал дождём со всей силы и без намёка на жалость. И ещё вспышки ослепляли, а грохот - так и вовсе оглушал. Это воистину напоминало ад, самый настоящий ад. Тут бы с холма не снесло никого, а как можно было удержать на дороге байк? Ещё и вытворять там такое?
Пока весь гнев стихии шумел рядом, никто толком снять ничего не успел, не то что увидеть. А вот когда всё это немного отдалилось, стало получше. Два психа по-прежнему резвились на дороге и улыбались так, словно они в раю, и всё ещё спорили с судьбой, злили молнии, сердили ветер, купались под дождём...
Вернулись они нескоро, но их терпеливо ждали. Показывали всё, что удалось заснять, заваливали вопросами и восторгами, закутывали в нагретые одеяла - и не зря, оба промокли до нитки. И потом весь этот табор вернулся в лагерь. Эсмер взял публику на себя, а Хоаран незаметно исчез, как и следовало ожидать.
Джин добрался до палатки и залез внутрь. Рыжий либо спал, либо делал вид. Мокрые волосы разметались по оранжевому пледу, служившему простынёй. Казама озадаченно осмотрелся: похоже, внизу просто сложен лапник, и никаких матрасов и подушек нет. Эсмер, кажется, тоже спал на пледе - без подушки и матраса. Джин перестелил синий плед, подумал немного и накрыл рыжего ещё и одеялом Курта. Кореец всё так же лежал на правом боку - лицом к стенке, если так можно сказать, и спиной к Казаме.
Снаружи снова пошёл дождь, уютно застучал каплями по палатке. Тут почти и не слышно шума у костров, только иногда доносилось ворчание особо мощных байков.
Джин улёгся на плед рядом с Хоараном и терпеливо принялся смотреть на его спину. Потом протянул руку, чтобы прикоснуться к плечу, но кореец словно почуял это и медленно перевёрнулся на спину, вздохнул.
Казама приподнялся и различил в полумраке блеск его глаз. Не уснул, значит. Он наклонился и тронул горячие губы своими: мягко, медленно и несмело. Зажмурился и тихо пробормотал:
- Прости. Ты ещё зол?
И снова в тишине к ним стучался дождь.
- Я не зол. Я просто готов взорваться от ярости, - прозвучало наконец.
- Прости, - ещё тише повторил Джин.
- Может, ты просто скажешь, что тебе от меня нужно? Составишь список того, что ты от меня хочешь, и список того, чего не хочешь...
- Перестань, - уткнувшись носом в его плечо, попросил Казама. - Мне нужен ты сам.
- Зачем?
- Чтобы держаться за тебя.
Он честно пытался объяснить то, что чувствовал. Перебирал слова, рассказывал, вспоминал. Его голос тихо звучал и сплетался с шёпотом дождя, а рыжий просто слушал. Слушал до тех пор, пока Джин не уснул, уронив голову ему на плечо. Хоаран повернулся на бок, сгрёб Казаму и притянул к себе - под одеяло.
А, чёрт с ним! Он мало что понял, а если честно, то не понял ни черта, но если Джину требовался просто слушатель, то почему бы и нет? С другой стороны, у него и проблемы такой не было, как у Казамы. Делить себя с кем-то ещё Хоарану не приходилось, потому и чувствовать себя так же, как Казама, он тоже не мог.
Как там Эсмер говорил? Если нельзя понять, то можно хотя бы просто поверить. Хорошо. Он верил Джину. Может быть, верил зря, но ему просто этого хотелось, потому - верил.
Обнял покрепче и легонько провёл губами по шее, услышал тихий, но довольный вздох и слабо улыбнулся. Ярость не прошла, однако теперь сменила направление, что тоже хорошо. Завтра пригодится - на соревнованиях.

Простенький заезд

Шторм на сами соревнования заявился, что совершенно не помешало ему проиграть и рыжему, и Эсмеру. Эти двое после танца с молниями больше вместе не появлялись. Хоаран взял себе заезд по самой короткой трассе, а Курт - по длинной. Шторм отчаянно пытался победить на обеих.
- За двумя ангелами погонишься - от обоих в бубен получишь, - довольно прокомментировал результат Чжанавар.
Кореец приоткрыл один глаз и усмехнулся.
- Раньше это высказывание звучало жёстче.
- Оно и сейчас звучит жёстче, но не при японцах же... - парировал Эсмер.
- Звучит так, словно тут дети... - мрачно проворчал Казама.
Они торчали у какого-то столба, к которому рыжий прислонился спиной. И чего-то ждали. Джина просветить никто не потрудился, и ему, собственно, уже изрядно надоела эта неизвестность. Он подумывал тихо свалить к палатке - всё-таки там действительно безопаснее, а тут могли ноги в любой момент отдавить колёсами байков.
- Мы ещё долго тут будем торчать?
Кореец скрестил руки на груди и снова лениво приоткрыл глаз.
- Может, до утра.
- Тогда я пойду.
- Иди, - кивнул Эсмер. - Дойдёшь? Или тебя довезти?
- Зачем?
- Затем, что иногда важнее не добежать, а донести.
- Мне не за этим надо, - огрызнулся Казама.
- А зачем?
- Спать лягу.
- Ааа... Тогда сам дойдёшь - ножками, везти не надо, - подытожил Чжанавар.
Да уж, они с рыжим могли бы неплохо играть в команде. Ядовитые, куда там змеям, и жалят так, что пациенты точно не выживут. Любопытно, если бы они сцепились, кто бы в итоге победил? Не в бою, конечно, а вот в словесном поединке...
Казама отвлёкся от мыслей, поскольку увидел впереди рослого парня в коже. Узнал сразу - Шторм, тот самый. Внешность у него оказалась непримечательная: высокий, крупный - и только. Хотя нет, пожалуй, взгляд примечательный. Шторм всегда смотрел словно бы уголками глаз: повернёт голову в сторону и смотрит не прямо, а искоса. То ли и впрямь с глазами проблемы, то ли привычка такая странная. Джин подумал было обойти его от греха подальше, но байкер в его сторону ни разу не глянул, вроде вовсе внимания не обратил. Обходить накладно, а мимо пройти - справа байки стоят, слева - люди, по центру как раз и пройти свободно можно.
Оказалось, что нельзя. Когда он поравнялся со Штормом, тот резко шагнул назад, то есть, прямо к Джину, а ещё кто-то попытался перекрыть путь впереди. Впрочем, неважно, Шторм просто толкнул проходившего мимо японца. Ничего особенного, но толчок был внезапным и сильным. Джин на ногах едва устоял и невольно ухватился за ближайший байк, чтобы удержать равновесие.
- Убери лапы от моего коня! - немедленно загремел Шторм. И стало так тихо, что Казама даже растерялся немного. Он выпрямился и шагнул в сторону от мотоцикла.
- Куда? - снова загремел ангел. - Думаешь, облапал мой байк - и так просто тебе дадут смыться?
Джин непонимающе смотрел на него. Да что такого-то? Он же сам толкнул его к байку, что ему не так?
- А у меня есть причины для побега?
- Это ты типа решил умника из себя состроить? - Байкер уставился на него в своей манере - краем глаза.
- У тебя проблемы? - внезапно прозвучал за спиной голос Хоарана.
- У меня? - прорычал Шторм. - Нет, проблемы у него. - И ткнул пальцем в сторону Казамы. - А ты сразу примчался спасать салагу, как я погляжу.
- Он не местный, почему бы и нет.
- Незнание закона не освобождает от ответственности, верно я говорю? - осклабился Шторм. Его поддержали.
- И какой закон он нарушил? - хмыкнул рыжий. Джин озадаченно посмотрел на него, но кореец цепко держал взглядом только Шторма. Стоял себе в расслабленной позе, сунув большие пальцы за ремень джинсов, и с откровенно насмешливым видом.
- Он лапал мой байк. С неизвестными целями. Может, угнать хотел, а то и испортить...
- Шторм толкнул его, и парень лопухнулся, - пояснил кто-то из стремительно выросшей вокруг толпы.
- Выходит, он не сам по себе воспылал нежными чувствами к твоему байку? - верно подметил Хоаран. В толпе прозвучали смешки.
Шторм стиснул челюсти, глядя на рыжего краем глаза.
- Без разницы. Он мог просто упасть, но не хватать байк своими вонючими граблями. Ладно, раз ты так хочешь спасти его шкуру, давай договоримся - это справедливо.
Вот теперь кореец едва заметно нахмурился, однако сказать ничего не успел - толпа загудела на все голоса, и, судя по выкрикам, предложение Шторма восприняли на ура.
- Значит, так. Этот лох явно не в теме и слова "мототриал" даже не знает, выходит, решать вопрос будешь ты за него, раз уж кинулся спасать салагу. Предлагаю простенький заезд. Отсюда и вон до того холма, а потом обратно. По прямой.
Джин обернулся и прищурился, вглядевшись в сгущающиеся сумерки. "Простенький заезд"? Дороги для езды там и памяти не было - сплошные ухабы, овражки, камни то тут, то здесь, рытвины, насыпи, пара ручьёв, но валунов и камней больше всего. Неужели это серьёзно? В сумраке всё паршиво видно, кроме того, местность сложная и трудная даже для мототриала.
- Если я выиграю, получу твой байк и салагу - в своё пользование, как плату. И накажу так, как он того заслужил. - Шторм снова ткнул пальцем в сторону Казамы. Так и подмывало дать ему в рожу, но совет Эсмера ещё не выветрился из головы. Пожалуй, если врезать, то проблемы будут куда серьёзнее, чем сейчас. Только...
- Ну а если выиграешь ты...
- Давай изменим условия. - Хоаран прикрыл глаза, но Джин успел увидеть золотой бешеный огонь. - Мы оба знаем, что именно ты хочешь получить. Если ты выиграешь, получишь мой байк и меня - "в твоё пользование, как плату". Если выиграю я, то, так и быть, байк твой подарю тебе - в качестве платы за ущерб. А от "салаги" ты резко отстанешь. Сам же ты мне ни в каком виде и даром не нужен, даже наказывать лень - не люблю пачкаться.
Казама застыл изванием и вопросительно уставился на корейца. Он с ума сошёл? Он сам хоть слышал собственные слова?
Шторм задумчиво осмотрел Джина, затем рыжего. И, похоже, что-то понял. И, кажется, понял верно.
- Вот как. Тем лучше. Мне такая ставка нравится даже больше. Жаль, не прихватил шкуру тигра - на ней ты хорошо бы смотрелся. Люблю красивые вещи.
- Спасибо за комплимент. Жаль, не могу тебе ответить тем же - тебе никакая шкура уже не поможет. И да, прости, что разбил тебе сердце - и в мыслях не было, - сокрушённо повинился рыжий, правда, последовавшая сразу за этим ядовитая усмешка испортила драматизм момента.
В толпе уже практически все давились смехом.
- Не волнуйся, я люблю быть сзади - тебе не придётся смотреть на моё лицо, - скрипнув зубами, сообщил Шторм.
- Да, я заметил, что ты любишь быть сзади, когда обошёл тебя на трассе. Надеюсь, вид на мою спину тебе тоже пришёлся по вкусу? Наверное, ты и тогда размышлял о тигриных шкурах, вот и опоздал. Бедняжка, нелёгкое, должно быть, испытание.
Шторм снова стиснул челюсти - рыжий загнал его ещё в одну ловушку. Сказать, что вид понравился, значит, либо выставить себя идиотом, либо ещё кое-кем - особенно после того, что он ляпнул про шкуру тигра. Сказать, что не понравился, открыто признать, что всё дело именно в проигрыше. Хотя чего уж там, все давно это поняли.
Шторм всё время пытался разрушить легенду, с самого начала мечтал стать легендой сам. Но постоянно - постоянно! - слышал только об этом рыжем парне. Тот, кто может из ничего собрать "коня", тот, кто всегда делает новые трюки, тот, кто танцует с молниями... Единственный такой, чтоб ему пусто было! Он как бельмо на глазу! И теперь - на этих соревнованиях - снова он. И снова первый. Всегда первый. "Хана" - первый, его и так назвали, - один такой и неизменно первый.
Ладно, Шторм знал, какую трассу выбрал сейчас. У всех есть слабые и сильные стороны, и рыжему пора проиграть. Ну а после того, что Шторм собирался с ним сделать, его легенда превратиться в прошлогодний снег, о котором после никто и не вспомнит. Хорошо бы - растоптать, заставить кричать от боли, ещё и унизить у всех на виду - самое то.
Байк у Хоарана крейсерский, даже если что-то сейчас с него и снимет, то толку-то. У Шторма байк гораздо легче и маневренней, но суть даже не в этом.
- Играем на скорость, согласен?
- Шимшек, а ты жесток... - лениво вмешался в переговоры Чжанавар. - Хочешь, чтобы бедняжка об твою железную задницу разбил всмятку свои нежные яйца?
Грянул обвальный хохот, и даже Джин не удержался от улыбки.
- На скорость... Ладно, - кивнул кореец, не обратив внимания на скабрезную шутку друга, он развернулся и направился куда-то в сторону.
- Эй, ты куда...
- За конём. Или ты предлагаешь мне участвовать пехом? - на ходу бросил Хоаран, дав возможность зрителям посмеяться вновь.
- Зачем ты... - начал Эсмер, отловив рыжего возле байка.
- Для надёжности.
- Какой ещё надёжности?
- Такой. Я не уверен, - буркнул кореец, придирчиво изучая мотоцикл.
- "Кумир мой, вылепил тебя таким гончар,
Что пред тобой луна своих стыдится чар.
Другие к празднику себя пусть украшают,
Ты - праздник украшать собой имеешь дар". Недоумок, ты хоть понимаешь, что он собирается с тобой сделать?
- Представь себе.
- Не хочу. И что? Зачем именно тебе рисковать? Твоё положение ведь... А этот твой японец, даже если ты и проиграешь...
Хоаран резко выпрямился и сверкнул бешеными глазами.
- Он только мой. Так было и так будет. Он не чья-то ставка, не имущество и не приз, ясно?
- Ясно... Возьми мой байк.
- Спятил?
- Это ты спятил. Ты сам его сделал и лучше меня знаешь, что на нём можешь. Он почти такой же лёгкий, как байк Шторма. И трассу ты видел. На своём коне ты просто застрянешь - по крайней мере, в пяти местах - застрянешь точно. Твой крейсер там просто физически пройти не сможет.
- Намекаешь, что он толстый?
- Не намекаю, я говорю прямо. Он не толстый, но там точно не пролезет. Ты колом встрянешь, а заезд на скорость. На моём байке у тебя все шансы. Кроме того, ты сам легче Шторма фунтов на тридцать, если не больше, так что пойдёшь стрелой.
- Угу. Ты забыл одно "но". Кроме тебя твоим байком управлять никто не сможет.
- Ты - сможешь. Пошли.
Курт буквально потащил рыжего за собой, не обращая больше внимания на отговорки.
- Так, чувствительность переднего тормоза помнишь? Основные настройки ты должен знать - вместе же проверяли...
Они крутились вокруг байка Эсмера с полчаса, примеряясь и проверяя колёса.
Когда рыжий подкатил к толпе на байке Курта, у всех глаза стали большими и круглыми. Шторм тихо выругался - ему тоже не приходило в голову, что кореец возьмёт другой байк, да и кто бы отдал своего коня чужому? И всё же... Он сам знал эту трассу как свои пять пальцев и проходил её с закрытыми глазами, вряд ли его соперник мог похвастать тем же.
Джин надеялся, что рыжий хоть на минуту подойдёт к нему, но увы. И пока вопрос с Казамой не разрешился, японца никуда не отпускали, поэтому возможности подойти к корейцу ему не дали.
- Говорил тебе, зря ты припёрся, - сердито проворчал за спиной Чжанавар.
- Он ведь выиграет? - тихо спросил Казама.
- Biraz şans ve bir bisiklet, kim tutunmuş zamana*... - посмотрев на Хоарана, пробормотал Курт, потом тряхнул головой и соизволил ответить Джину: - Шторм не играет честно. Кто знает. Шимшек от природы упрям и недоверчив, поэтому шанс есть. Всё зависит от того, на что рассчитывает этот начинающий интриган.
Противники приготовились к старту, а Эсмер деловито потёр руки и громко выдал:
- Не стесняемся! Делаем ставки! Кто верит, что у Шторма железные яйца?
Снова толпа разразилась смехом и нескромными шутками, но ставки народ принялся делать с азартом. Начались и ожесточённые споры, потому что Шторм действительно хорошо показал себя в мототриале, пусть и не победил в предыдущих заездах. Курт вооружился блокнотом и карандашом, а "банк" доверил Казаме, чтоб и с него была польза. Японец поглядывал на компаньона с сомнением, но послушно принимал деньги, хотя пальцы тряслись от волнения.
Шторм краем глаза следил за рыжим, а тот спокойно смотрел прямо перед собой - на камни. Вот алым шарфом взмахнула девушка - и два байка рванули вперёд.
Шторм держался левее и шёл знакомым путём, рыжий пока двигался вровень - чуть правее. Он резко выбросил ногу в сторону, но кореец поднял вверх переднее колесо - и нога встретила воздух, едва не угодив под то самое колесо. Невольно Шторму пришлось взять ещё левее, чтобы избежать столкновения с Хоараном. Рыжий же неожиданно въехал на крупный валун, использовав его как трамплин, и полетел вперёд, сумев расположить байк в воздухе горизонтально. Одним прыжком он преодолел приличное расстояние, умудрился аккуратно приземлиться на краю рытвины и погнал себе дальше, сделал ещё один прыжок с другого большого валуна, добрался до холма, лихо развернулся и почесал обратно тем же способом - с прыжками.
Его сильная сторона - прыжки, чёрт возьми! Про Хоарана говорили, что он способен прыгнуть на байке откуда угодно и развернуться на клочке земли размером с серебряный доллар. И если бы Шторм собственными глазами этого не видел - никогда бы не поверил, что на этой трассе возможно прыгнуть и приземлиться - целым и невредимым, ещё и не оцарапав байк. В общем, когда он сам допилил до холма, рыжий уже финишировал.
- Ты! - подлетев к Хоарану и уткнув ему в грудь палец, рыкнул Эсмер. - Ты! Подлый мерзавец! Прохиндей чёртов! Ты с самого начала собирался сигать по валунам!
- И что?
- И ты мог прекрасно провернуть это на своём байке! В воздухе он бы точно не застрял!
- Ну да. Так я тебе и говорил, что могу на своём...
- Так какого чёрта ты сомневался, что победишь?
- Ну так. Не говори "гоп", пока не перепрыгнул. Там с приземлением могли быть проблемы. Теперь перепрыгнул, могу сказать "гоп".
- Да я тебя удавлю, прыгун чёртов! У тебя не бывает проблем с приземлением! Мне хоть ты мог сказать?
- А если б нас подслушивали? И тогда я бы не прокатился на твоём "коне".
Казама с облегчением выдохнул и метнулся к сцепившимся ангелам, позабыв о "банке".
- Значит, теперь всё нормально?
- Будем надеяться, - с сомнением пробормотал Эсмер, шагнув в сторону. Его уже начали дёргать с вопросами прочие зрители - по поводу ставок.
Шторм наконец добрался до финиша и остановился. Взгляд его не сулил рыжему ничего хорошего.
- Ты прыгал.
- Это не запрещалось правилами, - пожал плечами Хоаран. - Я же не жалуюсь, что у тебя ноги длинные. Длинные ноги тоже правилами не запрещались.
Вокруг засмеялись. Попытку Шторма столкнуть соперника с дистанции видели все. Не запрещено, конечно, но точно подло.
- Чёрт с тобой, - вроде согласился Шторм, резко развернул байк, но внезапно вскинул левую руку. Джин начал движение ещё до того, как полностью осознал, что именно в этой руке.
Два выстрела слились в один.
Казама врезался в рыжего, заставив его рухнуть на бок вместе с байком, на котором он сидел. Шторм откинулся назад - из аккуратного отверстия во лбу потекла тонкая струйка крови, затем тело соскользнуло на землю, сверху упал мотоцикл, придавив бывшего владельца. Впрочем, трупу уже было всё равно.
Началась паника, все пытались понять, кто же стрелял в Шторма.
Хоаран выбрался из-под байка и тронул за плечо растянувшегося на земле Джина, медленно потянул к себе, перевернув его на спину. Свет упал на бледное лицо Казамы - губа прокушена до крови.
- Чжин...
Рыжий быстро провёл ладонью по груди японца, ниже и, коснувшись правого бока, обнаружил то, что найти не хотел. Рука мгновенно стала красной.
- Чёрт...
Сбросив куртку, он дёрнул вверх футболку, скомкал её и с силой прижал к ране.
- Ты... как...
- Заткнись. - Быстрые прикосновения пальцев ниже груди.
- Ты...
- В порядке. Дурак.
- И совсем... не больно... - Джин слабо улыбнулся и поморщился как раз от того самого "не больно".
- Можно подумать, я никогда в жизни не имел дела с огнестрельными ранениями... Кто из нас двоих в армии отслужил, а? - донеслось тихое ворчание.
- Хо, ребята с пикапом... - прозвучал где-то далеко голос Эсмера.
- Пусть поторопятся, - коротко ответил Хоаран. Тоже вдруг где-то далеко.
- Хоа...
- Помолчи, - велел рыжий. Его лицо теперь казалось почему-то нечётким.
- Я просто... рад... что ты...
- Придурок. Он не попал бы в меня.
- Да, я всегда говорил, что ты умеешь находить самые нужные слова...
- Заткнись, Эсмер!
- Всё равно... Хорошо, что ты... в порядке...
- Идиот! - И горячий знакомый запах у самого лица, мягко скользнули по щеке длинные пряди. Поднять руку оказалось так же тяжело, как держать на плечах небо. Неважно, всё равно ведь дотянулся пальцами до волос, рыжих волос, правда, цвет почему-то не различить уже. Точнее, уже ничего не различить, как будто и вовсе видеть перестал. Или это просто веки стали такими тяжёлыми, что их не поднять? Неважно, главное, что дотянулся и прикоснулся.
- Хоа...
- Чжин, ну помолчи ты! - умоляюще попросил кореец с непривычно сильным акцентом. Куда-то подевалась боль. Наверняка рыжий постарался. Обжигающие горячим пальцы скользнули по щеке, шее, а на правый бок словно кирпичей наложили. Или это Хоаран так сильно прижимал свою футболку?
- Ты его поднимешь?
- Подниму, - огрызнулся упрямый осёл.
- Лекарства надо какие?
- Чёрт, я не медик, Эсмер.
Кажется, его и впрямь подняли, только почему-то говорить он больше не мог - не получалось. Тоже рыжий виноват, конечно же.
- А кровь остановить?
- Да уже. Обезболивающее тоже не нужно.
- А что...
Вот, положили на что-то мягкое. Потом приподняли голову и устроили на чём-то не мягком, но удобном.
- Паршивая рана. Пуля внутри осталась.
Чья-то ладонь тронула волосы, погладила.
- Пистолет паршивый был. Расстояние, ну этот ещё в движении - вот и застряла. Пробойная сила мала. Будем выковыривать?
- Иди ты... Скажи, пусть к Костоправу рулит. И поскорее.
- Ладно. Удачи.
- К чёрту... О трупе, главное, позаботься.
О каком ещё трупе?
Ладонь перебралась на лоб, и примерещился близкий горячий запах. Знакомый.
Хоа...
Невыносимо не видеть, не двигаться, не говорить. Оставалось только слушать и чувствовать, последнее - частично. Пожалуй, чувствовал он лишь головой и шеей, остальное тело не чувствовало ничего, точнее, казалось, что его больше нет вовсе.
Горячее прикосновение к виску, тёплое дыхание и тихо - едва слышно - над ухом:
- Придурок... Какой же ты придурок, Чжин...
Ну, может быть, он и не самый умный на свете, но позволять рыжему умирать из-за него ещё хоть раз Джин не собирался. И наплевать, что с Хоараном не всё понятно. Зато всё понятно с Казамой. Та дрянь, что жила внутри, ни за что не позволила бы ему умереть, так ведь? Вот и хорошо. Но даже если он всё-таки умрёт... Это лучше, намного лучше, чем если умер бы Хоаран. По крайней мере, это не больно - умереть за рыжего.
Действительно не больно.
"Совсем не больно, Эндзэру... Честное слово".

_____________________________

* Biraz şans ve bir bisiklet, Kim tutunmuş zamana... - Немного удачи и байк - осталось просто улучить момент... (турецк.) Строки из песни Mor Ve Ötesi - Bisiklet.

@темы: Шу, Огонь и Ветер, Tekken, Ангелы, fanfiction

---

[kata-kata]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Tekken - фанфик. Ангелы (макси) 01

[kata-kata]

Фандом: Tekken
Автор:  Шу-кун
Название: Ангелы. Часть 1. Чувство Самосохранения (expand-story, цикл "Огонь и Ветер")
Персонажи: Хоаран/Джин (Hwoarang/Jin Kazama )
Размер: макси (закончен)
Рейтинг: от PG13 до NC17 (общий)
Жанр: романс, юмор, ангст, дарк, с лёгким налётом экшна, АУ (постканон)
Предупреждение: слэш, ER, АУ, постканон, элементы преканона, expand-story
Дисклэймер: NAMCO
Статус: закончен
Размещение: запрещено
Авторские примечания: название говорит само за себя - парни в коже и металле, "характер орла и поступь тигра".

Ангелы

Содержание:
Часть 1. Чувство самосохранения (PG13)
Часть 2. Вольный всадник (PG13)
Часть 3. Тень огня (NC17)
Часть 4. Парни в коже и металле (PG13)
Часть 5. Граница жизни и смерти (NC17)
Часть 6. Цена (PG13)

1. Чувство Самосохранения

Ты летящий вдаль беспечный ангел...
Ария

Рыжий вернулся неожиданно рано, но Джин умудрился проспать сие событие. Разбудили его не особенно и вежливо - лёгким пинком.
- Что...
- Ты какого чёрта тут забыл? - последовал внезапный вопрос в лоб.
- Что?
- Другие слова из головы выветрились? Какого чёрта ты тут разлёгся?
- В смысле?
- О, ещё слова вспомнил! - обрадовался Хоаран, правда, количество яда в его голосе могло прикончить и стадо мамонтов. - Это ты так себе занятие ищешь? Во сне, надо полагать?
- А что? Ты не веришь в вещие сны? - уцепился за подвернувшееся оправдание Казама, хоть и выглядело это оправдание бледно.
- Сказать правду или промолчать? - нехорошо прищурился кореец.
- Молчи лучше, - усевшись на матрасе, попросил Джин. - Вообще-то, я кое-что надумал, но есть одна проблема...
- Документы? Завтра будут, так что не проблема это.
- Я помню. Нет, я о другом... Не знаю, остаться мне здесь или вернуться в...
- Вернуться можешь куда угодно, но не в Японию. Слишком опасно.
- Примерно так я и думал, - подытожил он, покосившись на рыжего. - Тогда всё равно надо думать. С одной стороны, с английским мне проще, с другой стороны, общаясь с тобой, свой английский я изрядно испортил, исправить его и выучить корейский было бы неплохо. Не могу выбрать.
- Значит, ты решил учиться? - быстро сообразил Хоаран, пропустив мимо ушей заявление об "испорченном" языке, и привычно сунул снятые очки на полку к книгам.
- Ну да... По-твоему, идея плохая?
- Почему же? Ты что хоть выбрал?
- Не скажу. Я же ещё не знаю, где буду учиться.
- Сейчас узнаем... - Кореец поискал в карманах джинсов и вдруг бросил Джину нечто блестящее. Тот поймал машинально и уставился на серебристый кругляш.
- Э?
- "Орёл" - останешься здесь, "решка" - метнёшься подальше. Чего уж проще-то? - пожав плечами, коротко пояснил рыжий.
- Ты издеваешься? - возмутился Казама.
- Чёрт, Чжин, это самый лучший способ. По крайней мере, меня он ещё никогда не подводил. Ну?
Он вздохнул, вновь покосился на Хоарана, но монетку всё же подбросил. Долго смотрел на рисунок на металле и соображал, что же выпало: денежный знак явно не местного происхождения.
- "Орёл".
- Первый раз не считается? - с иронией уточнил кореец, полюбовавшись на ошарашенное лицо Казамы.
Джин взял себя в руки и задумчиво сжал монету в ладони.
- Значит, буду учить корейский...
- Ясно, а денежку всё-таки верни.
Он озадаченно вскинул брови, но послушно вернул монетку законному владельцу. Кто его знает, может, это у Хоарана специальная "бросательная" монета, раз уж тот утверждал, что часто прибегал к такому способу решения спорных вопросов.
Рыжий положил монету в карман джинсов и, кажется, вознамерился куда-то уйти. Очки не тронул, стало быть, недалеко.
- Ты куда? - всё-таки не выдержал.
- Голодный, - бросил через плечо кореец. - А раз ты спал, то на готовый перекус я могу не рассчитывать, так?
- Эй, я тоже голодный!
- Твои проблемы, - последовал ожидаемый ответ.
- Господи, дай мне сил не удавить его прямо сейчас...
- Даже не мечтай.
- Спасибо, Господи.
- Да не за что.
- Богохульник.
- А сам-то? Ты ж даже не христианин.
- А ты?
- Я? - Хоаран серьёзно задумался. - Гм... Кажется, безбожник.
- Как всё запущено...
- А ты?
- Кажется, тоже безбожник.
- Именно, чья бы корова мычала. И знаешь, религиозный диспут - это, конечно, прекрасно, но что-то я сильно сомневаюсь в его способности наполнить мой желудок.
- И куда пойдём? - задал самый главный вопрос Казама.
- Я пойду к старику Вольгвану, а куда пойдёшь ты - сам думай.
Как будто у Джина был выбор!
Заведение Вольгвана, впрочем, он уже знал, если, разумеется, это могло называться "заведением". Старик держал небольшую лавку рядом с домом Хоарана, а на заднем дворике под уютным навесом устроил что-то вроде харчевни, куда пускали отнюдь не всех даже из банды "тигров". Сам Хоаран ничего не рассказывал, зато старик любил временами поболтать, потому, обнаружив в лице Казамы благодарного слушателя, делился частенько историями из собственной жизни, из жизни нижних кварталов и, что самое главное, из жизни рыжего. Интересно, но Вольгван отчего-то никогда не называл Эндзэру по имени, точнее - по официальному ныне прозвищу, называл только рыжим, "ангелом" или Хо, как привыкли и в банде. Слушать старика - удовольствие то ещё, ибо он говорил на жуткой смеси корейского, английского и японского, пересыпая этот "салат" словечками на вьетнамском и ещё на парочке диких диалектов, однако иного источника информации в распоряжении Джина пока не завелось.
И вот, этот самый Вольгван как-то рассказал, почему именно Хоаран и несколько человек из его банды допускались в харчевню, где иной раз их могли и бесплатно накормить.
- Смутное выдалось времечко - года четыре тому. В город заявились новички - "желтопузики", так это дело обычное, но ещё прибыли и тёртые ребята из Шанхая. У них там как раз очередной "большой передел" случился - ну и вот... - Хозяин развёл руками.
- Остались не у дел и решили поискать новую территорию? - догадался Казама. - В смысле, сохранить им банду удалось?
- Ага, хорошо врубился, парниша. Сохранить банду удалось, но у нас тут чужим особо и не развернуться, сам, небось, знаешь.
Джин кивнул. Не то чтобы это бросалось в глаза, но все вокруг действительно относились к нему иначе, чем к любому местному. Хоаран тоже не пользовался популярностью у населения из-за своего мутного происхождения, однако его воспринимали всё же не так, как Казаму. Теплее, что ли? Хотя вряд ли это слово подходило для описания тонких и порой совершенно невообразимых нюансов корейского общества.
Честно говоря, Джин до сих пор мало что понимал - в голове вообще не укладывались ну никак все эти мелочи, казавшиеся на первый взгляд несущественными, а на практике - определяющими. Как он не понимал раньше, почему на рыжего смотрят косо, так до сих пор и не уяснил. То же самое и с мастером Бэком - ничего не понятно. И та история с бандой "костей" - полный же мрак. "Костей" много, куда больше, чем "тигров", но если вдруг интересы "костей" сталкивались с интересами "тигров", первые убирались сразу же, поджав хвосты. Да и с другими бандами не лучше! Рыжий вообще чаще всего ходил один по кварталам, но стоило ему высказать своё мнение по тому или иному вопросу, и это мнение немедленно принималось к сведению и учитывалось. Почему? Он же водил "тигров", а это отнюдь не криминальная банда - простая уличная, где цели иные совершенно: выжить, защитить своих и защитить свою "землю". Казалось бы, рыжий ничего плохого не делал, репутация у него должна быть хорошая, а криминальные элементы вообще должны его не замечать - не конкурент. Так нет же! Народ смотрел косо, шарахался, а те самые криминальные элементы обходили "землю тигров" с запасом в сто километров, а если и попадали на территорию, то вели себя вежливо и даже подобострастно.
Ну ни черта же не понять!
- Так вот, - продолжил рассказ Вольгван, - китайцы попались ушлые. Знали, что им тут все упрямо выступающие конечности пообломают, если они их вдруг встопорщить надумают. И они присмотрели себе одну из наших банд, где отчаянно нуждались в "силе", ну и... Слияние случилось, а власть поделили: "силовую" сферу отдали китайцам, а всё прочее осталось за местными. Банда усилилась, а значит, что? А значит, надо расширяться. Соседи отнеслись к затее без восторга, но кто ж спрашивать стал бы?
- Разборки?
- Ага. Эти горячие шанхайские парни старались подгрести под себя побольше - гребли и другие банды, и более или менее доходные заведения. Положили глаз и на мою лавчонку, а что я? Я уже старик совсем, мне и ружья в руках не удержать. Ну, стали приходить сначала с уговорами - да как обычно бывает, сам знаешь.
Казама не знал. Ни малейшего представления не имел о том, как проворачиваются подобные делишки, но отвлекать Вольгвана на столь несущественные мелочи не стал.
- Гараж Хо захапал себе где-то через год после того, как в городе появился. Выиграл в боях бабла да купил. Я знал про него и гонял метлой, если он вздумывал заглянуть. Понятно, что ему удобнее было ходить в мою лавку - близко же совсем от дома, но на кой мне такая куча рыжих неприятностей? Вот и гонял. Бесполезно, правда, он же упёртый, а внучка моя его не гоняла, когда я отлучался. Глупая вертихвостка выросла на мою голову, эх... Так это я к чему? К тому, что однажды ночью эти подожгли-таки мою лавку, а меня со всей семьёй связали и заперли прямо тут. Мне уж и на лавку-то плевать было, но они и слушать не стали - решили сразу одним махом разобраться с делом. Ну, и что ты думаешь?
- Ничего не думаю, - честно признался Джин. Как-то он не видел смысла никакого в поджигании лавки и убийстве старика. Зачем, если лавку готов был отдать? Да и затраты потом на строительство или ремонт... Нерационально же. Но от вопросов вновь воздержался. В чужой монастырь, ага, со своим обедом не ходят, а то на халяву не угостят. Ну, так Хоаран обычно говорит. Кроме того, Джин мало что понимал в обычаях нижних кварталов.
- Да этот рыжий поднял своих - пожар и разгореться как следует не успел, а уже и потушили, нас вытащили из лавки, развязали, а поджигателей размазали по стенке, те и кавкнуть не успели. Народу у него и впрямь немного, но у него больно строгие правила. Не банда, а прямо отряд военных какой-то. Знаешь, вот он и не плох, и не хорош, но веришь ли - в полиции на него ни разу дело не заводили. Правду предки говаривали, что следует остерегаться дурных людей, но ещё больше остерегаться следует людей честных. Хо - язва ещё тот, конечно, но что честный - тут не поспоришь. Не плох и не хорош - честен и справедлив, хотя сердце у него холодное. Люди умные или же те, у кого задница чувствительная - со здоровым нюхом на неприятности, стараются держаться подальше от рыжего и "тигров". А дураки... Дуракам, парниша, закон не писан - они на кладбище грамоте обучаются.
- Почему стараются держаться подальше? Он же мирный.
- Как я погляжу, у тебя тоже с головой проблемы, - потерев сморщенный подбородок, подытожил Вольгван. - Это в каком таком месте он мирный? В его душе нет покоя, а тот, кто ищет, мирным не бывает по определению. Такой человек умеет лишь идти вперёд - это единственное, что он умеет делать хорошо. Ты хоть почаще в зеркало смотрись - его "мирность" на тебе очень хорошо видна. И глаза-то не отводи - я столько всего повидал, так что сказать тебе могу... Для каждого в этом мире свои правила, своё "хорошо" и своё "плохо". И не я тебе судья. И не кто-то другой. Ты сам себе судья.
Старик вздохнул и присел на стул рядом с Джином.
- Знаешь, у каждого нормального человека - не дурака, вестимо, - есть такая важная штука... Не знаю, о чём ты подумал, но пускай тебе будет стыдно, а я про чувство самосохранения говорю. Так вот, это чувство есть у каждого нормального человека. И это чувство всегда срабатывает у тех, кто сталкивается с рыжим. Знаешь, почему?
Казама помотал головой.
- Было дело, жил я в Ханое и подсел на петушиные бои. Видал такое?
Он снова помотал головой.
- Экий ты... тёмный совсем. Ну так вот. Зверей вообще видал? Ну как? Часто у них самый сильный рулит? То-то же. Сколько раз бывало такое, что сильный петух вдруг отказывался драться с середняком или вовсе мелким каким. А собак видел? У нас тут есть бродячие - не всех на мясо пустили ещё. Стаю водит одноухий, а он там не самый сильный, поверь мне на слово. И не самый умный, а то знаю, что сейчас скажешь. Рыжий как раз умный, но это на расклад тут не влияет. Всё зависит от нрава - как у зверей, так и у людей. И я тебе точно могу сказать, почему мастер Бэк глаз положил на Хо сразу же, хотя тот дрался не особо-то. Для улиц он был хорош, тут как ни крути, но для мастера Бэка - фигня на козьем масле. Хотя бес его знает, я не слишком в этом силён. Может, рыжий и впрямь талантлив, но уж тут-то, на улицах, это роли не играло никогда - уделывали и талантливых, когда всей кучей на одного.
- Тогда в чём причина-то?
- А ты слушай сюда, парниша. В нраве та причина. Хо всегда прёт напролом, а останавливаться просто-напросто не умеет. Он из тех, кто ломится до самого конца пути, а потом, не заметив, что вот он уже - финал, ломится дальше - за грань. И ведь получается, ага. Про таких говорят, что они не знают слова "хватит". Этот будет драться не до победы, а до финала. Будет издыхать, но всё равно даже с распоротым брюхом и хоть ползком до врага доберётся и цапнет. Ему важно не выжить и победить, а добраться до противника, чтоб с последней каплей жизни вонзить-таки зубы... А мастер Бэк ещё масла подлил в этот огонь - всегда задаёт только один вопрос после поединка ученику.
- Да, я знаю. Он спрашивает: "Ты победил?"
- Именно. А в итоге что? А то, что рыжий от природы такой - если последний укус, то укус хороший, на совесть. Но теперь это уже не укус будет, а мёртвая хватка. Сдохнуть-то, может, и сдохнет, но свиту из противников точно с собой прихватит - спасибо наставнику, воспитал... И вот подумай: много кому охота связываться с человеком, зная, что тот не забудет, не простит и таки хватанёт, ежели даже это будет последнее, что он сделает в этой жизни? И зная, что этот точно не испугается, что он всегда готов к смерти? Точнее, ему наплевать, живой он будет или мёртвый, ему главное - добраться и цапнуть, а лучше - с собой прихватить на тот свет.
- Мало кому охота... - пробормотал Казама. И всё-таки ему казалось, что вряд ли только нрав обеспечивал Хоарану странную репутацию человека, которого все старались обходить стороной.
- Мало, но иногда охота. Те шанхайские парни решили с ним связаться и подмять под себя "тигров".
- И что случилось?
- А сам как думаешь? Ошиваешься рядом с рыжим - живой же? И лавка моя, как видишь, на месте, а я до сих пор хозяин. Ну что, пытались сначала уменьшить поголовье "тигров", да не вышло. Говорю же, они как военный отряд, а не банда. Потом подловили Хо - решили убрать его из картины, а то он им здорово пейзаж портил. Навалились кучей, отделали хорошо, конечно, ещё и порезали неплохо, но таки я же говорил, он не умеет останавливаться. Свалился только тогда, когда открутил башку и главарю шанхайцев, и главарю местных, что с китайцами были в союзе. К последнему шёл через десять кварталов, поливая собственной кровью тротуары. И шёл - сильно сказано. Квартала два или три чуть ли не ползком одолел, шею тому умнику свернул и тогда отключился только. Из больницы сбежал уже на следующий день и вовсю бил морды желающим, хотя сам в бинтах весь по уши был. Что, не веришь?
- Верю, - тихо проронил Джин, припомнив, как рыжий псих после полёта с байка умудрился встать - встать со сломанной в нескольких местах ногой. И память услужливо подсказала - левой ногой, сломанной в пяти местах. И это не единственное, что у него было тогда сломано, не говоря уж о сострясении и прочих серьёзных повреждениях. После такого полёта людям вообще вставать не полагалось. Им полагалось тихо и спокойно - в бессознательном состоянии - испускать дух.
- То-то же и оно... Шанхайцы, видать, дурнями были поголовно. Ещё и насмехались, что, дескать, "тигры" - юнцы зелёные, им же никому и двадцати тогда не было. Что у них за город, не пойму? Мальчишки наши все тут выросли - в нижних кварталах, а тут детей не бывает. Даже Хо, когда пришёл, ничем от наших не отличался, без каких-либо иллюзий и ожиданий, пришёл, уже готовый драться и умирать. Таких тут "желтопузиками" не называют. "Желтопузики" - это те, кто ещё думает, что прочим есть до них дело. А дела-то никому и нет...
Старик тогда ещё хотел что-то рассказать про рыжего, но не успел. В присутствии Хоарана он на подобные темы не говорил. В общем-то, Джина такой расклад полностью устраивал. Скорее всего, если бы кореец услышал истории Вольгвана, то либо обрычал бы старика, либо перестал бы ходить в эту харчевню - и Казаме запретил. А ведь Вольгван явно опасался рыжего - ему б и одного рыка хватило за глаза.
Сегодня хозяин харчевни их уже ждал - слышал, как мимо проехал на байке Хоаран. Звук мотора местные узнавали мгновенно и безошибочно, Джин мог им только позавидовать - сам он пока ещё путался и иной раз ошибался, а они вот - нет.
- Со слухом проблемы? - втирал ему как-то один из "тигров". - У босса мотор рычит так вот: "фррр!"
- Дурень, - возражал второй. - Не "фррр!", а "фффррри!"
- Оба идиоты, - качал головой третий. - "Брррбррр!" - вот так.
- Да всё не так! "Тррр!"
- Да не "тррр!", а "хыр-хыр-хыр!"
- Это когда обороты накручивает для разгона! И не "хыр-хыр-хыр!", а "пыр-быр-быр!", недоумки!
- Тыр-дыр-дыр!
- Кхе-кхе-кхе!
- Это если поломка какая!
- Да без разницы... - попытался тогда сгладить ситуацию Казама и ликвидировать стихийно возникший спор. - По мне они все одинаково - "ррр!", так что...
- Глухой ты просто! У каждого байка свой голос, тут не спутаешь. И у босса - "мвыррр!" вообще-то. Кажется, тут все глухие.
- Да не так! "Пвыррр!"
- Твыррр!
- Ща в рыло дам! Кррр!
- Гм...
- А это вообще уже... Ой!
- У меня байк не рычит, а поёт. Кто-то не согласен?
Невинный вопрос, а всех в итоге как ветром сдуло. И остался Казама без специалистов по звукам моторов. И вот до сих пор "голос" байка Хоарана различать так и не научился.
Сегодня они устроились за любимым столиком в углу, только рыжего почти сразу сдёрнул кто-то из "тигров" - хотел что-то там "перетереть" без свидетелей. Дело обычное, в общем-то.
Вольгван неторопливо поставил перед Джином фарфоровый чайник, которым, пожалуй, пользовался один Казама - других любителей чая тут не водилось.
- Воротник рубашки хоть подними, - велел старик. - Мало ли кто и что подумает, но осторожность никому ещё не вредила.
Джин смутился немного и поспешно поднял воротник, чтобы спрятать красноречивые следы на коже.
- Так сильно заметно? - тихо спросил он.
- Лицо у тебя хорошее, открытое такое - все мысли и чувства как в зеркале видны. Но здесь - это плохо.
Вольгван тоже сел за стол и налил чай Казаме, аккуратно придвинул к нему чашку и немного нахмурился.
- По Хо не видно ничего. Даже будь у него в десять раз больше таких отметин, как у тебя, в жизни не угадаешь, кем был их автор. Когда вокруг есть люди, по нему невозможно сказать, что что-то в его жизни изменилось. Он обращается с тобой как с любым другим своим знакомым. Нужно очень, очень, очень хорошо его знать, чтобы заметить разницу: едва заметно меняется тембр голоса, когда он обращается к тебе, оттенок глаз тоже чуть иной, мимика чуточку мягче... Много всего, но это такие тонкие оттенки, которые в общей картине остаются невидимыми. Даже я бы не заметил, если бы не присматривался специально и долго. Ну а ты... - Старик сокрушённо покачал головой. - Стоит тебе его увидеть - и ты весь светишься. Всё как на ладони. Разве что слепой не заметит.
- Сам знаю... - буркнул Джин, уткнувшись носом в чашку. Но что тут можно сделать? Похоже, такая реакция никак от него не зависела - само по себе выходило.
- Попробуй светиться всё время, - хмыкнул Вольгван. - Обычно ты неулыбчивый, серьёзный и мрачноватый. Когда один. Если никого нет рядом, то пожалуйста. Ну а если рядом люди - светись, словно видишь его. Пусть думают, что ты радушный человек и относишься ко всем одинаково хорошо.
Да уж, местный блаженный с постоянной улыбкой на лице. И Казама действительно невольно улыбнулся, представив эту картину. Улыбнулся слабо, конечно, но старик довольно кивнул.
- Вот так уже намного лучше. У Хо врагов хватает - незачем обращать их внимание на тебя, не говоря уж о том, что такого рода связь для него нежелательна. Всякое могут подумать.
- Всякое? - не понял Джин.
- Да как тебе сказать... Кто из вас главный? Рыжий ведь?
- В каком смысле...
- В таком. Хо не тот человек, который стал бы искать удовольствий, слишком уж он от этого далёк. Да и рос в таком месте... Ему вообще в голову не может придти мысль, что кто-то станет его любить.
- Почему? - Такое заявление совершенно не радовало.
- Потому что он никому и никогда не был нужен. Не был нужен сам по себе. По делу - это всегда пожалуйста. Например, он точно знает, что если станет калекой, то никто не будет из-за этого переживать. И если сдохнет, то тоже никому дела не будет. Хоть какой-нибудь родни у него нет, да никогда и не было. Как был бездомным сиротой, так и остался. Он, конечно, сумел высоко забраться и обеспечить себе уважение - удивительно само по себе, но всё это есть у него до тех пор, пока он удерживает эту позицию и сохраняет репутацию незапятнанной. Если главный из вас двоих он, то порядок, хотя осторожность нужна всё равно. Если же нет, всё рухнет к бесам. Человек его положения не может себе такое позволить - это открытое проявление слабости. Такие, как он, в подобном не нуждаются. По крайней мере, так все считают. На кой лидеру чья-то любовь? Ну а если вдруг... Его просто прикончат - громко или тихо, или даже как бы случайно. Потому что вожак не имеет права на то, что дозволено простым смертным. Ты либо сильный и нагружен ответственностью и властью с ограничениями пополам, либо ты хочешь больше свободы, но тогда лишишься доверия и будешь восприниматься как слабый - так принято. Как можно идти за тем, кто подвержен всем человеческим желаниям? И это правильно, в общем-то. И я уверен, что таки главный - именно рыжий. Это в его характере. Будь он другим, стал бы не тем человеком, которого я знаю. Ну и да, он всё же ангел, а ангелам положено быть главными, иначе ангелами быть перестанут. Ещё и накажут - за позор, навлечённый на их братство.
- Накажут? - насторожился Джин.
- Ну, пустят по кругу при свидетелях, как тут и у нас делают. После такого мало кто выживает, скажу я тебе. Ну и мне-то откуда знать, как именно ангелы обставляют это мероприятие? Ну или вот, если попадёшь в ватагу ангелов, и кто-то из них прознает, кто ты и почему с рыжим, они могут это же с тобой провернуть. Твой статус позволяет им делать с тобой всё, что им в голову взбредёт. Или рыжему придётся наглядно показать, что именно он с тобой делает и как именно. Если он откажется, попадёте оба. Зависит многое, конечно, от ангелов. Есть цивильные, они таким не занимаются, просто попросят удалиться из их компании, а есть дикие - они многим занимаются. Среди местных полно и тех, и других.
- А то заведение - "Восемь Шаров"...
- Говорят, так у них называют именно это - когда по кругу парня пускают. Хорошее предупреждение, верно? Хотя рыжий говорил, что это неправда, а так - сказочка для непосвящённых. И ещё "Чёрные Крылья". Там всякие бывают. Лучше тебе там не появляться вовсе. Послушай моего совета - держись от ангелов подальше. Всё равно тебе только один из них нужен, так ведь? Рыжий наверняка тебя не отдаст ни при каких обстоятельствах, а значит, сам навлечёт на себя беду, и виноват будешь именно ты. Он-то из-за тебя что угодно выдержит, но ты-то сам потом сможешь с этим жить?
Не сможет. Даже сейчас в груди сердце сдавило невидимыми лапами, когда подумал о том, что уже было. Куда уж больше-то?
- То-то же. Потому учись осторожности и никому тут не показывай, кто он для тебя на самом деле. Здесь, парниша, за неосторожность платят такую цену, какую ты вряд ли можешь себе представить. И у всего своё особое значение - вовсе не такое, к какому ты привык. Тут уже со статусом ошибись в разговоре или ошибись со степенью вежливости - оштрафуют на жизнь, и будут в своём праве - это по закону. У рыжего вон только в уличной банде уже двенадцать статусов, начиная с "офицеров" и "адьютанта". Есть ещё тринадцатый - "перебежчики" и "опущенные", но так с ними и не церемонятся, точнее, это как ваши "эта" - неприкасаемые: любой, кто выше, может прикончить неприкасаемого походя - никто и внимания на это не обратит.
- И я тоже "эта"? - тихо уточнил Казама.
- Дурак ты, вот ты кто. Почему это ты - "эта"? Рыжий что, делился тобой с кем-то? Сильно сомневаюсь. Ты, дурень, "фаворит". Пока ты только с Хо, человек ты вполне себе уважаемый, а уж почему ты с рыжим, и почему позволяешь ему то, чего больше не позволяешь никому, - это твоё личное дело. Мало кто отважится тебя тронуть, но кто-то может и рискнуть. Говорю же, врагов у рыжего навалом.
Вольгван тяжело поднялся со стула и побрёл на кухню, вернулся оттуда с чашкой кофе для Хоарана, оставил на столе и принялся за основные блюда. Вовремя, как раз и кореец вернулся, небрежно упал на стул и взялся за кофе.
- Ты чего такой мрачный?
- Тренирую нелюдимость, - брякнул изрядно расстроенный словами старика Джин.
- Зачем? - Рыжий не донёс чашку до губ и удивлённо посмотрел на собеседника поверх глиняного края.
- Ну... Чтобы никто не догадался, что мы... что у нас... что...
- Не думай об этом, - слегка поморщившись, велел Хоаран. - Чем больше будешь думать, тем надёжнее именно это и продемонстрируешь. А вообще-то - какая разница? Будь собой и не морочь мне голову.
- Но разве у тебя не будут неприятности из-за меня?
- Будут или нет - там и посмотрим. Зачем забивать мозги тем, что ещё не случилось? И мне наплевать. Ну, будут - и чёрт с ними, разберусь. Не будет их - и хорошо.
- Может быть, сказать всем, что я твой брат? - обречённо предложил Казама.
- Да, мы зашибись как похожи! - с иронией "восхитился" кореец. - Ещё идиотские идеи будут?
- Перестань, - тихо попросил Джин. - Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Кажется, я тебе уже более чем достаточно бед принёс - на несколько жизней хватило бы.
Рыжий невозмутимо выпил-таки кофе, поставил чашку на стол, туда же и локти водрузил - и немного подался вперёд, поймав взгляд Казамы.
- Чжин, у меня не бывает проблем. И их не будет. Всё, что тебе нужно, просто выполнять в точности мои указания в определённых обстоятельствах. Этого достаточно. Нет нужды сидеть взаперти или ломать самого себя. Ну и, ясно же, если ты вознамеришься лезть в мои дела, хотя бы обратись за консультацией к знающим людям, а не бросайся головой в омут, как тогда.
- Почему они так тебя боятся?
- Кто?
- Да все! Ведь и тогда - их же было намного больше, а ты - один. И они ничего не сделали!
- Почему? Очень даже сделали. Они же пытались мне навешать.
- Шутишь? Половина их и с места не сдвинулась. Начал Кын и его самые ближайшие приспешники, остальные так и не рискнули. Им действительно было страшно.
- Это уже не мои проблемы, - равнодушно пожал плечами Хоаран.
- Но они же не просто так тебя боятся?
- Спроси у них. Я не знаю, - вздохнул кореец, посмотрел на Казаму и устало прикрыл глаза. - Я действительно ничего такого не делал. Всё, как тут принято. За рамки традиций не выходил, хотя эти традиции наверняка тебя бы ужаснули, но для местных - это норма. Я такой же, как и все здесь. По ночам с окровавленным тесаком вокруг домов не бродил, даже не надейся, детей не воровал, органы не продавал, наркоту не распространял, скупкой краденого не занимался, доставкой оружия тоже не баловался, биологическое оружие не перевозил, бордели для извращенцев тоже не по моей части, только обычные доводилось охранять, но не содержать... Что ещё?
- Не понимаю тогда, - подытожил Джин, забравшись палочками в лапшу. - Ты же вроде совсем не страшный, но ведь боятся же.
- Языка его они боятся, - проворчал Вольгван, подсунув рыжему под нос внушительную тарелку с какими-то хорошо убитыми морскими гадами. Судя по тому, как ангел накинулся на еду, приготовлены морские гады были тоже отлично. - Он же как скажет что-нибудь, так сразу в яблочко. Весь город будет знать, что он сказал, кому и как. Не язык, а жало змеиное. Кыну теперь никогда в жизни от сортирного ассистента не отмыться - поминать будут до самой смерти, а то и после. А к этому сортирному ассистенту так и прилипло "Слонёнок", все теперь только так и зовут.
- Да ладно! Просто сказанные к месту слова - и только, - удивлённо протянул Казама.
- Но если бы их сказал кто-то другой - ничего бы и не было. А раз сказал Хо - то это навеки. Бес его знает, не объяснить, но поди ж ты... У него же каждая фраза всегда как окончательный приговор суда.
- Достали, - мрачно изрёк очередной "окончательный приговор суда" Хоаран, после чего разговор мгновенно увял.
После сытного обеда отправились обратно в гараж. По пути Казама с любопытством поглядывал по сторонам, наблюдая за реакцией случайных прохожих. Забавно, но все, кто шёл навстречу, переходили на противоположную сторону улицы. И делали это они неосознанно, как бы случайно, сами того не замечая. На них обоих бросали лишь короткие взгляды и сразу же отворачивались, словно имели дело с опасными хищниками, на которых пялиться строго не рекомендовалось. Кореец виноват - это точно. Даже если он улыбался и был в миролюбивом настроении, всё равно в нём отчётливо ощущалось то самое неудержимое стремление к сражениям. Ну вот словно у Хоарана написано на лице крупным шрифтом: "К драке всегда готов! По поводу или без. Оплата сдельная, бонусы в нагрузку, особо активным - скидки и подарочные комплекты: лёгкие, средней тяжести, тяжкие, особо тяжкие и несовместимые с жизнью".
Да уж, совет держаться подальше от ангелов хорош, но как это сделать?
"Тигры" относились к Джину... Никак не относились. Воспринимали его как "разрешённого человека", но своим для них он точно уж не стал бы. И Казама, пожалуй, даже понял причину. Для "тигров" Хоаран был наивысшим авторитетом, они могли думать всё, что желали думать, но когда рыжий приказывал, к примеру, прыгать, они прыгали тут же и без колебаний. Они не размышляли о том, прав их главарь или нет, смогут ли они прыгнуть так, как надо, или не смогут. Они могли поболтать об этом в свободное время, но приказы выполняли немедленно и в точности, без хоть каких-то рассуждений.
Джин так не мог. Не то чтобы он не верил корейцу или сомневался в его знаниях и опыте, но отказываться от собственного мнения не желал. Проще говоря, для него Хоаран авторитетом не был никогда. "Тигры" чуяли это каким-то невообразимым образом, чуяли отсутствие страха и опаски, а ведь они наверняка давно привыкли к тому, что их босса именно боятся и опасаются.
Кроме того, "тигры" не задавались вопросами, зачем это босс держит при себе японца. Что-то, конечно же, себе думали, но думали тихо. Более того, все они поголовно испытывали железную уверенность в том, что босс наваляет Джину, если вдруг у него возникнет такое желание - не взирая на прошлый поединок, закончившийся без определённого результата. Немного обидно, но стерпеть можно, потому что Казама понимал, насколько важно для банды верить в силы своего главаря, тем более если эта банда настолько отличалась от всех прочих.
С ангелами же всё складывалось намного сложнее. Он слабо разбирался в их традициях и обычаях и никогда не понимал, почему Хоаран мог проехать по магистрали иногда без остановок, а иногда с остановками, когда в обоих случаях у каких-то незнакомцев случались поломки. Разумеется, рыжий не знал тех, кому помогал устранить ту или иную неисправность, но те, кто удостаивался его помощи, вели себя с ним так, словно сто лет уже знакомы, а не только что встретились. Странные беседы, жесты, модели поведения...
Казама обычно в таких случаях оставался рядом с "конём" рыжего и не встревал. Да и не смотрели на него вовсе ни кореец, ни другие байкеры, а это были именно байкеры - Джин просто не умел их отличать от прочих.
Одно дело, когда на обочине торчал амбал в коже и цепях да ещё с тату на мощных руках, потягивая пиво из банки и опираясь на хищного вида байк. Ещё если и "светил" какой-нибудь яркой клубной эмблемой на спине и нашивками - так вовсе. Но ведь это просто стереотип, далеко не все байкеры выглядели именно так, а многие, как и Хоаран, к пиву даже не прикасались. Попадались такие, кто вовсе без эмблем, встречались и те, кто не носил кожаную одежду, а ездил на хрупких мотоциклах или вовсе на таких "громилах", что годились только для езды, а вот трюков на них не сделать. Рыжий называл их "внедорожниками", говорил, что такие по любой местности проедут, прямо как танки, а владельцев этих байков он называл "странниками" или "путниками", "бегущими за солнцем" или "уходящими в ночь". Хуже того, у Хоарана в гараже стоял такой же "внедорожник", с которым он что-то там химичил.
- Ты же не ездишь на нём, - заметил как-то Джин, - зачем же возишься?
А возиться там... По мнению Казамы, это был уже не байк, а ржавая развалина.
- Закончу - буду. Азия, Африка и Европа... Побываю везде, - отрезал рыжий. - Поеду как раз за солнцем - от восхода и до заката.
Джину поплохело: Африка и Евразия - материки внушительные всё-таки. Это ж сколько времени уйдёт на такую вот поездочку? Всё-таки прав старый Вольгван - рыжий не умел останавливаться, он умел лишь двигаться вперёд.
Ангелы же... Они не только на магистрали попадались. Некоторые вваливались прямо в гараж Хоарана: иногда без особой причины, просто поболтать, иногда притаскивали "коней", вокруг которых ползали вместе с корейцем до самого позднего вечера и яростно спорили до хрипоты. Видел Джин и таких, что привозили груду металлолома, сидели, гладили железо и плакали, словно этому "железу" больно, словно оно живое. И некоторые после сияли, подобно солнцу, когда металлолом вновь превращался в байк.
- Психи! - каждый раз говорил Казама о таких "чувствительных". Если б человека в их присутствии ножиком пырнули, они бы и не заметили, а тут - на тебе! - над железом рыдали.
- Сам ты псих, - отмахивался кореец. - Конь у них один, прикипели душой. Живой и самый лучший друг. Ты просто не понимаешь.
Он действительно не понимал. Потому что Хоаран вроде бы не механик - или как там у них это называлось. Ну да, рыжему нравилось ковыряться в железе, однако его гараж нельзя счесть ремонтной мастерской. Хотя... Вольгван и "тигры" утверждали, что кореец ни разу в жизни байк не покупал. Говорили, что первый байк он выиграл в уличном бою, а все остальные - собрал собственными руками. Даже тот, на котором гонял сейчас.
Прочие ангелы в адрес "коня" рыжего роняли словечки "кастом" и "породистый". Вроде для всех марок мотоциклов у них водились собственные прозвища, но байк рыжего... Оказалось, что потому и "породистый", ибо собрано "оно" из всего, из чего только собрать можно, более того, "оно" ездило. И мало того, что ездило, "оно" летало. Проще говоря, Хоаран умудрялся на "этом" выступать и даже побеждать. Значит, "это" оказалось более чем на уровне и могло обставить прочие заводские изделия.
Потом Казама всё же понял, почему ангелы навещали гараж. Навещали потому, что в ремонтных мастерских помочь им не могли, и Хоаран был для них "соломинкой утопающего".
И Джин заметил кое-что, когда часами сидел на веранде второго этажа и наблюдал за вознёй рыжего. Быть может, заметил это лишь он один.
Кореец обычно стягивал с рук перчатки и кончиками пальцев легонько прикасался к металлу и деталям. Иной раз он мог даже не смотреть на то, к чему именно прикасался, словно умел видеть руками. И он как-то определял одними этими прикосновениями, какие из деталей ещё "живы", а какие безнадёжно "мертвы". Нечто непонятное, необъяснимое и... Хотелось брякнуть - "колдовство".
Так вот, держаться от ангелов подальше в итоге Казама не мог - они сами приходили. Обычно Джин убирался в комнату на втором этаже гаража, но не мог же он торчать там сутками безвылазно. Ладно ещё, когда ангелы забегали на час или два, но иной раз возились вместе с рыжим и впрямь сутками.
На японца косились, но с вопросами к Хоарану не совались, впрочем, с самим японцем тоже не разговаривали. Как они определяли, что Джин - ягода не их поля, он не представлял. И как они определяли, что стоявший в углу мотоцикл принадлежит именно ему... Необъяснимо, но факт. Ангелы сразу чуяли, что Казама - чужак. Коситься им это не мешало, но и только.
Потом Казама придумал соорудить занавес на веранде. Плотная ткань надёжно скрывала узкий коридор до самой лестницы, и Джин хотя бы мог выходить из комнаты и незамеченным перебираться в ванную или кухню. А ещё он мог тихо сидеть на веранде, поставив рядом чайник, потягивать чай и наблюдать за деятельностью внизу.
Путь на второй этаж ангелам был заказан, по крайней мере, они никогда не делали попыток сунуться в жилую часть гаража. Чёрт знает, почему. Быть может, у них так положено? Всё-таки сам гараж находился именно на первом этаже, там же при необходимости можно и руки вымыть, и туалет есть, и даже кофеварка на столике в углу под полкой с грудой разнокалиберных чашек. Таким образом, нет особого смысла в том, чтобы бродить по второму этажу.
После появления нового предмета интерьера в гараже - занавеса на веранде - ангелы Джина чаще всего не видели, зато видели "япошку" в углу.
- На кой тебе этот японский хлам? - следовал традиционный вопрос.
- Это не мой хлам, - безразлично отзывался Хоаран. - Друг оставил. Пускай стоит - тебе мешает, что ли?
- Да не... Просто не вписывается малясь в обстановку.
Казама тихо скрипел зубами, когда слышал это в очередной раз. И подумывал уже всерьёз избавиться от мотоцикла и купить новый. Точнее, купить не новый, но полностью механику, - у рыжего. Останавливало лишь то, что ездил он всегда именно на так называемых "Jap-Scrap" - "японских отходах". Честно говоря, сам он разницы не видел в упор, но когда хотел прокатиться на одном из байков Хоарана, получил от рыжего по башке. Фигурально. Тем не менее, кореец запретил ему опробовать байк отличной от "япошки" конструкции.
- Но почему? Я же умею...
- Я видел, как ты "умеешь", - фыркнул Хоаран. - Один раз полюбовался, как ты тошнил по трассе*, - мне хватило. Ещё и садишься справа - смотреть на такое сил никаких нет.
И Джин вспомнил, как рыжий разрешил ему "проверить в деле" свой байк. И как рычал всю дорогу и что именно сказал потом.
- Это же просто мотоцикл! Умеешь водить один - сможешь водить любой, как велосипед или машину...
- Придурок, - поставил диагноз кореец. - Байк - это не велосипед и не машина. Водить байк уметь надо, это сложнее. И байк надо выбирать и настраивать именно под себя. Или байк должен тебя выбрать. Сам. И ты вообще привык к автоматике и электронике, но тут уже управление полностью будет зависеть от тебя. Ты пока к этому явно не готов.
- Чушь какая...
- Угу. Ладно. Что в городе опаснее всего, если едешь на байке?
Казама задумался прочно. Простых вопросов ждать от рыжего не приходилось, так что...
- Э... Большие автомобили и автобусы? - предположил он. - Дорогу из-за них не видно.
Хоаран вздохнул и хмыкнул.
- Не так безнадёжен, как думалось. Люфтганза* - это, конечно, не лучшая вещь, но всё же - неверно. Дать ещё одну попытку?
- Лучше сам скажи... - проворчал Джин.
- Стрелки и животные, - просветил японца рыжий. - И не только в городе. Любое животное, угодившее под колёса, всегда становится причиной падения. Даже мелкое. Хуже всего - собаки. Особенно, если у водителя с нервами не всё в порядке. Стрелки на дорогах, указывающие направление, делают из... В общем, это специальный износостойкий материал. И если на них попадает хоть немного масла или воды... Понятно, в общем.
Да уж, понятнее некуда. Казама почувствовал себя так, словно ни разу в жизни на мотоцикле не ездил.
- Трамваи ещё. Не сами трамваи, конечно, а трамвайные пути. Летающие покрышки, мусор на дороге, тихие улицы... Много чего. А ты даже с пассажиром тогда тормозил позорно, прохлопав ушами, что тормозной путь будет длиннее, чем обычно. Ну и да, я тогда пребывал в тихом ужасе, наблюдая за тем, как ты обращаешься с задним тормозом.
- И как я с ним обращаюсь? - обиделся Джин.
- Неразумно. Даже для "хлама". Хайсайд знаком?
- Э?
- Например, ситуация: внезапно впереди все резко тормозят и пытаются вдруг что-то объехать. Ты, скорее всего, будешь давить на передний тормоз с постепенным усилением, так?
- Ну. Задним тормозом тоже буду.
- Не сомневаюсь. И будешь делать это сильнее, чем надо, в итоге у тебя начнёт заносить "хвост". Что будешь делать?
- Уберу ногу с педали.
Рыжий расхохотался.
- Хайсайд. Вот и познакомились. Ну тебя к чёрту, точно больше и близко к байкам не подпущу.
- Ничего не понял, - честно признался Казама.
- Объясняю. Когда ты уберёшь ногу с педали, заднее колесо снова сцепится с дорогой, байк резко выпрямится, а ты красиво полетишь вверх тормашками. Хайсайд. Даже если хвост байка будет сносить, затормозить это не помешает. Нельзя ногу убирать с педали, понял? Начало торможения у тебя было бы совершенно верным, но убранная с педали нога... - Рыжий снова развеселился.
Казама чувствовал себя уже так, словно его разводят как лоха ушастого.
- Он не летал, - тихо проронил японец, припомнив, как ездил на байке тёмный.
- Чжин, ты полетишь, гарантирую. Ты не он. Так... иди сюда.
Хоаран подозвал его к "япошке".
- Разверни, теперь кати, а теперь останови резко. Угу. Ощущения? - Джин промолчал, и рыжий, указав на один из своих байков, продолжил: - Теперь попробуй повторить с этим...
Ну, получилось, хотя не так просто. Мотоцикл почему-то показался тяжёлым и трудно управляемым.
- Дошло или нет? И ещё это просто "шкура" - без начинки. Мотора нет, видишь? Кроме того, этот зверь по мощности превосходит твои "колёса" - литр*. И чуть меньше двух сотен лошадок. Ну-ка...
Хоаран неожиданно перекинул ногу через лёгкий мотоцикл Казамы, ловко разобрался, что там к чему, завёл.
- Ворота открой, - коротко бросил Джину.
- Вот наглость! Ты же говорил, что чужого коня без спроса...
- Заткнись, а? Ты не байкер даже в простейшем смысле этого слова, это во-первых. Во-вторых, ты действительно против?
- Не против, но... - Джин вздохнул и поплёлся открывать ворота. Всё-таки в этом вопросе он рыжему вполне доверял - Хоаран ни за что не стал бы рисковать байком, даже самым паршивым.
То, что он вытворял на площадке перед гаражом и на улице... Невольные свидетели, вероятно, решили, что угодили на мото-шоу. А когда рыжий псих сделал разворот на переднем колесе, умудрившись ещё и шикануть - крутанул "япошку" на 360 градусов дважды помимо уже нужных, - из раскрытых окон домов посыпались бурные аплодисменты. В гараж он вернулся не менее лихо, развернувшись уже на заднем колесе и аккуратно приземлив "коня" на оба "копыта".
- Он очень послушный и лёгкий - в плане езды, и неплохо то, что четырёхтактник*, - пожал плечами Хоаран. - Но контроль слабый - в плане фигурного вождения. И мортеры почти убитые от рождения.
- Что убитое?
- Амортизаторы. Честно говоря, он скоро и весь совсем убьётся. Видишь, уже территорию метит*. Или ты просто паршиво смотришь за ним.
- То есть, ты мог бы на таком...
- Часто будет накрываться, а отремонтировать в пути - накладно. - В один миг "внутренности" мотоцикла оказались открыты взору Казамы. - Микросхемы вот, видишь? Это даже выглядит хрупким и ненадёжным. Не думаю, что он выдержит большинство тех падений, которые легко выдерживают они... - Последовал кивок в сторону местных "коней". - И смотри-ка, сильно разогрелся. Слишком сильно, учитывая, как мало его сейчас погоняли. Нагрузка была слабая, а результат неутешительный. Он годится только для обычной езды и для мажоров, которые могут позволить себе часто менять "колёса". Для тебя - сойдёт.
- А твой? - Джин кивнул на байк, на котором чаще всего катался рыжий.
- Тип? - в недоумении уточнил Хоаран.
- Ну да. Наверное...
- Крейсер*. Ну, похож ведь.
Действительно, на крейсер здорово смахивал, по крайней мере, внушал уважение одним своим видом.
- Надо бы гонять зверя полегче, но лениво. К этому уже привык. Да и не складывается как-то... Либо дело в обстоятельствах, либо сердцу не прикажешь. Наверное, мне просто нравятся тяжёлые и мощные кони. И мой крейсер одни обзывают действительно крейсером, а другие - классиком называют. Хотя я вроде собирал крейсер... - Рыжий озадаченно почесал затылок и покосился на Казаму, но махнул рукой, видимо, решив, что Джина спрашивать бесполезно - всё равно тот в теме не разбирался совершенно. - Вон из того хочу классик соорудить. Только опять что-то получается странное...
- А этот?
- Ближе всего по параметрам к тяжёлому эндуро, хотя я хотел собрать спорт. Ну да ладно... Вон тот - дрегстер.
- А тот? - Джин указал на "внедорожник".
- Турист. Может, будет однажды.
- А мой?
Кореец хитро прищурился.
- Скутер.
- Издеваешься?
- Ага.
- А зачем ты иногда машешь людям левой рукой?
- Рука затекает от выжимания сцепления. Чего бы и не помахать? И мне хорошо, и им приятно.
Зар-р-раза!
Джин покосился на номерной знак байка рыжего с четырьмя четвёрками, но от вопросов воздержался, опасаясь услышать в ответ нечто невообразимое либо не услышать ответа вовсе. Насколько сам он знал нумерологию... четвёрка обозначала бессмертие и ветер. И четвёрке покровительствовал Меркурий - покровитель воров, торговцев, путешественников и дипломатов. Рыжему последнее весьма подходило - он кого угодно мог заболтать до смерти. Хотя как японец Джин четвёрку - знак рока и смерти - недолюбливал.

***

Когда они оказались в гараже, кореец привычно дёрнул за верёвку у входа, включив свет, и направился к "туристу". Неужели решил опять с ним возиться? В общем-то, он с ним постоянно возился - раз в день, но ведь сегодня уже утром с ним мучился сколько...
- Он тебе ещё не надоел? - обречённо спросил Казама, опустившись рядом с Хоараном на корточки и попытавшись определить, что именно интересовало рыжего.
- То, что нравится, надоесть не может, - пробормотал Эндзэру, тронув трубу и увязнув во "внутренностях" байка. - Лучше организуй кофе, раз уж торчишь тут. Только покрепче.
- Чёрный? - вздохнул Джин.
- Хороший кофе по виду должен напоминать моторное масло, - хмыкнул Хоаран и привычно стянул перчатки. Его пальцы тут же заблестели от масла, но Казама не был уверен, что именно от моторного. Наверное, бутыль в холодильнике с каким-то чёрным содержимым... Наверное, это и есть моторное масло?
Выключив кофеварку, он прихватил чашку и отнёс рыжему. Кореец протянул уже руку, но озадаченно нахмурился: обе руки грязные. Джин не удержался от улыбки и осторожно поднёс чашку к его губам. Тыльной стороной ладони Хоаран чуть отрегулировал наклон и сделал несколько глотков, правда, всё равно тонкая струйка пролившегося кофе скользнула по подбородоку. Отставив чашку в сторону, Казама наклонился к нему и провёл губами по коже, попробовав кофе на вкус.
- Сахару многовато, да?
- Ага, - тихо отозвался кореец, прикрыв глаза. - У тебя он всегда слишком сладкий получается.
- Горький невкусный, - прошептал Джин перед тем, как согнать насмешку с его губ поцелуем. Машинально зарылся пальцами в длинноватые пряди цвета крови.
- Перестань, - выдохнул чуть позже рыжий.
- Не могу, - признался он, погладив тёмную бровь. Потом принюхался и широко улыбнулся. - Как ты говоришь, я ничего в байках не смыслю, но мне нравится этот запах.
Хоаран озадаченно посмотрел на свои перепачканные ладони, даже тоже их понюхал и забавно чуть наморщил нос.
- Пахнет маслом. Как обычно. И железом.
- Неважно, мне просто нравится... И уже не получается думать... - Он вновь принялся настойчиво целовать рыжего упрямца, тот пытался вывернуться, но пока безуспешно. В итоге они оба поднялись на ноги: Казама по-прежнему держал корейца в объятиях, а кореец пока не решался оттолкнуть его, опасаясь испачкать его одежду. Впрочем, в таком положении целовать Хоарана оказалось даже удобнее.
Сильный стук в ворота заставил их замереть на месте. Джин едва успел выпустить рыжего из объятий и отступить на шаг назад, как скрипнула боковая дверь...

______________________________

* Тошнить по трассе - ехать медленно и чересчур осторожно (байк.)
* Люфтганза - длинномеры: автобусы, фуры и т.п. (байк.)
* Литр - мотоцикл с объемом более (а иногда и включая) 900 куб.см. (Для сравнения: новичкам обычно рекомендуют брать байки с 250-400 кубиками (250 и менее - обычно с двухтактным движком), 400-600 кубиков уже неслабо, а более 600 кубиков - пошли звери). Лошадки - л.с.
* Четырёхтактник - байк с четырёхтактным движком, схожим с автомобильным.
* Метить территорию - лужица масла под байком. Нехорошо.
*Типы:
Крейсер (Cruiser) - мотоцикл в американском стиле. Его отличают широкопрофильные шины небольшого диаметра, массивная передняя вилка, глубокие крылья.
Дрегстер - байк с растянутой базой, массивной задней шиной и рулём малой высоты, часто с форсированным двигателем большой мощности.
Эндуро (Enduro) - байк двойного назначения. В отличие от кросса (спорта) допущен к эксплуатации на дорогах общего пользования.
Турист (Turer) - мотоцикл с прямой комфортабельной посадкой водителя и пассажира, характерен огромный обтекатель, полностью защищающий седоков от потока набегающего воздуха, и объёмные багажные кофры. Эти мотоциклы идеально подходят для дальних поездок. Они объединяются со спортивно-туристскими моделями и дрессерами.

@темы: Шу, Огонь и Ветер, Tekken, Ангелы, fanfiction

---

[kata-kata]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сокровищница дракона 2

[Лютый зверь]

Название: Сокровищница Дракона. Полёт
Автор: Лютый зверь 
Бета: redmoonmidnight
Категория/Рейтинг: NC-17
Жанр: Фэнтези, слеш
Пары/Персонажи: - Тэмуджин/Алунь
Статус: - закончен
Предупреждение: - писал по мотивам собственного сна, так что результат несколько... мдя...
Содержание: - У каждого своя свобода
Дисклеймер: - все права принадлежат зверю.
Размещение: - только с моего согласия.
Часть первая

Дый насмешливо посмотрел на князя, стоящего перед ним в пяти шагах, и вскинул руку с мечом, очерчивая круг. Тяжелый фламберг со свистом рассекал воздух над бритой головой огромного руса, который, казалось, совершенно не напрягался. Устрашающая мощь.
Тэмуджин тихо подошел к двери оружейного зала и прислонился плечом к косяку, незаметно наблюдая за тренировкой. Сам он пока выходить против Дыя не собирался – рана всё ещё давала о себе знать. Да и в лучшее время Тэмуджин не раз хорошенько бы задумался, прежде чем выходить против вооруженного любимым двуручником приятеля. Всё же рус отличался богатырской силой. А вот сейчас напротив Дыя стоял невысокий и обманчиво изнеженный Алунь с легкой саблей в руке. Стоял совершенно спокойно. Даже спина князя выражала вежливое внимание. Тэмуджин покачал головой: недооценивать Дыя – это совершенная глупость.
- Ну, нападай! – Дый насмешливо улыбался.
- Зачем? – Алунь склонил голову набок, а в его голосе звучало искреннее удивление.
- Ну так… - рус моргнул, но рука продолжала размеренно вращать фламберг.
Тэмуджин улыбнулся: князь явно собирался вывести Дыя из себя. Дохлый номер. Даже самому Тэмуджину такое удавалось крайне редко.
- Я подожду, - Алунь говорил раздражающе мягко, как с ребёнком.
Дый задрал подбородок и насмешливо фыркнул, а меч над его головой продолжал уверенно вращаться, словно жил своей жизнью. Очерченный смертоносным кругом, большой и мощный Дый походил на божество боя, на воплощение Перуна. Тэмуджин невольно залюбовался другом, его статью и величием. Именно в минуты боя обычно спокойный и даже ленивый Дый обретал целостность и завершённость. Этот человек был сотворен богами для боя.
- Он может так двое суток, и даже руку не сменит, – предводитель могулов насмешливо разглядывал потолок.
- А дальше? – князь повернул голову к рыжему провокатору, выпуская противника из поля зрения.
- А дальше нам всем надоело, даже Дыю, - Тэмуджин перевел взгляд на Алуня.
- Хмм... – князь снова уставился на руса, - как интересно.
Тэмуджин что-то неразборчиво хмыкнул из дверного проёма, с которым уже сроднился. Дый продолжал вращать фламберг, взгляд молодого мужчины оставался спокойным, даже каким-то снисходительным. Этот человек хорошо осознавал свою силу, и мелкие колкости князя его не задевали. Более того, Дый не только не горячился, но также и не терял бдительности. Сражаться с русом можно было только всерьёз, или не сражаться вовсе. Тэмуджин был готов поставить любимый кинжал, что князь или сдастся, или нападет первым, устав от бесполезных попыток спровоцировать Дыя. Вот только… князь не был человеком.
Алунь ждал. Спокойно, вежливо и… насмешливо. Легкая улыбка едва угадывалась в уголках губ и морщинках у глаз. Тэмуджин зевнул, почесал плечо, отвалился от косяка и, сделав пару шагов, уселся прямо на тёплый пол, проигнорировав скамьи у стен. Битва характеров грозила затянуться. Оба противника отвели глаза друга от друга, посмотрели на манёвры раненого и снова продолжили наблюдать за соперником. Трогательное единодушие. Рыжий засмеялся, хлопнул себя по коленям и занял более удобное положение.
- Самый интересный поединок, что я видел, - ехидно протянул парень.
- Мне тоже нравится, - поддакнул князь, улыбка его стала заметней и веселее. Насмешка постепенно уступала место шальному веселью.
- Ну, хоть кому-то весело, - Дый поднял вторую руку и повертел кистью в воздухе. Жест, которым няньки призывают несмышленых дитятий, едва научившихся стоять, «потанцевать».
- Я не опоздала? – Года влетела в зал и непринужденно села на маленькую скамеечку.
- Дочь моя, - укоризненно протянул князь.
Девушка скромно сложила руки на коленях и приняла целомудренный вид. Алунь фыркнул. Дый снова не повелся на «отвлекшегося» противника. Тэмуджин перевел взгляд с одного на другого и зевнул, прикрывая рот ладонью. Года нетерпеливо поёрзала, словно сообщая, что раз она тут, то тянуть уже не обязательно, да и вообще невежливо. Именно в этот момент Алунь стремительно атаковал, мгновенно преодолевая значительное расстояние. Тяжёлый фламберг с сокрушающей мощью обрушился на белую фигуру. Тэмуджин затаил дыхание и не заметил этого. Время словно замедлило свой бег, и перед глазами парня медленно, словно во сне, князь слегка отклонился в сторону, пропуская смертоносный клинок. Сабля, высекая искры, скользнула по краю лезвия меча и устремилась к шее Дыя. С легкостью, неожиданной для такого крупного тела, рус отступил в сторону. Время вернулось к своему привычному бегу, и Тэмуджин выдохнул.
Алунь не давал противнику увеличить расстояние, и Дый потерял преимущество. Теперь большой и тяжелый меч был скорее помехой, а коварные удары рукоятью не приносили никаких плодов. Князь серебряной молнией метался перед огромной фигурой, не позволяя как следует размахнуться и уворачиваясь от атак. Лёгкая сабелька не становилась преградой для фламберга Дыя. Она словно умелая любовница, направляла движения противника, отводя смертельные выпады и заставляя инерцию ударов руса служить себе.
Быстрый и ловкий, несмотря на свои размеры, Дый кружился по залу, но все же не успевал за стремительным противником. Алунь нырял под руки, проскакивая в опасной близости, но ухватить его не представлялось возможным. Седой с легкостью уходил от атак, демонстрируя немалый боевой опыт и знание уловок. Дый упустил момент, когда князь отступил на три шага, и торопливо метнулся за уходящим Алунем, уже понимая, что совершил ошибку. Князь, словно нырнул вниз, а нога в сапоге для верховой врезалась в солнечное сплетение, вышибая дух. Дый, задыхаясь, свалился на пол. Князь тяжело дышал, упираясь коленом в пол и вытянув в сторону вторую ногу.
- Староват я уже для таких поединков, – пробормотал Алунь, поднимаясь.
Года вскочила со скамейки и восторженно захлопала в ладоши.
- Благодарю. Это был замечательный бой, - князь кивнул едва отдышавшемуся Дыю и ушел.

В общей бане, где Дый, разогнав всех слуг, приводил себя в порядок, Тэмуджин присоединился к другу, проигнорировав личный источник князя. Парень забрался на верхний полок и расслабленно улегся.
- Ты ведь тоже это заметил, Джин? – Вопрос прозвучал скорее утверждением.
- Что именно.
- То, как он сражается. Это не «благородное», - рус выплюнул слово, - махание железкой по турнирным правилам. Он точно бывал в настоящих сражениях. Боевой опыт ничем не подменишь. Вот только…
- Вот только что?
- Он не мечник. Явно не мечник. Он словно… оружие только сдерживает его, - Дый с трудом подбирал слова. – Слушай, ты же умный! Сам скажи.
- Думаю, что ты прав. Я понял тебя, Дый.
- Вот бы и я себя понял, - огромная рука неуверенно погладила бритый затылок. – Князь знает, как сражаться оружием, но оно для него как чужое. Словно его учили сражаться не мечом, не копьём, а каким-то другим оружием… даже нет. Он словно… словно зверь, умеющий ходить на задних лапах. Вроде и идет ровно и быстро, а не то. Не могу объяснить.
- Я понял, Дый.
Рус развалился на полке рядом с командиром и посмотрел на расслабленный профиль могула. Тот явно что-то знал или догадался, но не скажет. Ну и ладно. Дыя это не особо волновало, раз Джин понял, то волноваться не стоит. Уму и чутью рыжего Дый доверял больше, чем собственному.

Тэмуджин разглядывал потолок бани и думал о Змее. Несколько дней назад тот сказал своё истинное имя, но с тех пор почти ничего не изменилось. Сам Тэмуджин оставался в кабинете, а князь ничего не менял в своём распорядке дня и не лез с разговорами. Ту ночь, когда обменялись именами, они, как два дурака, провели стоя у окна и не разжимая объятий. Сказать кому – засмеют и правы будут. Но тогда это казалось естественным и правильным. Серебристые волосы Змея щекотали губы и подбородок, а тонкий запах сандала дразнил ноздри. И этого Тэмуджину хватало, чтобы чувствовать себя… дома. Сейчас, по прошествии нескольких дней, это чувство пугало. Истинное имя, сказанное вслух, сказанное чужими губами… как давно это было в последний раз?
Тогда, когда его за спиной называли бастардом и ублюдком, а кое-то на свою голову и в лицо. Отец…. Тэмуджин не ненавидел его, более того, по-своему уважал и любил. Но… быть в его доме не мог. В том доме он был чужим. И это невозможно было изменить. Да и не особо и хотелось. Свободу Тэмуджин ценил гораздо выше. И теперь, добившись её, он, как последний дурак, сказал своё имя другому. Да ещё и правителю! Двойная глупость. А если учесть, что Змей и не человек вовсе…

Алунь стремительно шёл по широкому коридору. Каблуки сапог выбивали звонкую и частую дробь по паркетному полу.
- Ага! – Года шагнула навстречу отцу из-под свода ближайшей арки. – А меня ругаешь за нестепенность.
- Я не при параде, - князь мягко улыбнулся. Странным образом тонкие морщинки у глаз молодили его лицо, когда Алунь улыбался. – И вообще - зачем власть, если нельзя ею злоупотреблять?
Княжна засмеялась и махнула широким рукавом парчового платья.
- У тебя на всё ответ есть, – внезапно девушка стала серьёзной. – Ты же не уйдёшь с ним?
- Он не позовёт, - Алунь отвернулся, лицо его вмиг состарилось. – Но скоро этот дворец станет твоим.
- Я спущу его под землю, - пригрозила Года. – Моя любовь к людям не распространяется так далеко, как твоя.
- Но они тебе нравятся, - князь ласково провел ладонью по черноволосой макушке.
- Нравятся, но не настолько, чтобы терпеть их в своём доме постоянно, – агатовые глаза сверкнули. – В первый день гость золотой, а во второй – медный.
- Гость здесь – я.
- Не в этих горах, - Года ласково погладила щеку названного отца.

Тэмуджин стоял слишком далеко, чтобы слышать, о чем говорили хозяева дворца, но ласковые жесты, которыми обменивались князь и княжна, ему не нравились. По мнению могула, Алунь был слишком мягким с другими людьми.
- Ты же князь, - пробурчал парень себе под нос, забыв, что именно спесь и высокомерие раздражали его в правителях всех мастей.

Днём Алунь снова выгнал Тэмуджина из библиотеки и потащил на прогулку в горы. Застоявшийся гнедой норовил перейти на рысь и недовольно храпел каждый раз, когда всадник, оберегая заживающую рану, тянул поводья. На одном из склонов князь остановил коня у нагретого солнцем камня и предложил спешиться.
- Пусть разомнутся, - мягко улыбнулся, хлопая своего серого по крупу и отпуская порезвиться.
Тэмуджин кивнул и расслабленно повёл плечами. Свежий воздух врачевал быстрее драконьих снадобий. Парень прошёлся вокруг камня, на котором расположился Алунь, и сел рядом, но не слишком близко.
- Змей, а ты знаешь, кто наслал то чудище?
- Человек, – Дракон грустно улыбнулся и поднял жёлтые глаза на одну из вершин, маячивших на горизонте. – Забавно. Я сохраняю сокровище человеческих знаний для людей, а другие люди стремятся его уничтожить. Мне никогда не понять вас.
- Почему же ты всё ещё здесь? – Тэмуджин искренне хотел понять своего собеседника.
- Дракон лишь однажды может спуститься в этот мир. А вот человеческая душа может возвращаться сюда вновь и вновь в разных воплощениях. Если я вернусь домой, то путь сюда будет мне заказан.
- Ну и что тут такого ценного, что предпочитаешь скитаться здесь, а не быть дома?
- И от кого я это слышу? – Алунь улыбнулся и посмотрел на парня.
Тот казался расслабленным, но внутренне напрягся: слышать о доме Тэмуджину было неприятно. Дракон словно почувствовал это и отвернулся.
- Здесь есть тот, кто для меня важен, Имрик.
- И что с того?
- У драконов только одно сердце. Мы не можем вручать его нескольким. Я не нашёл никого дома и спустился сюда. Тогда мы и встретились с ним впервые. С тех пор я живу в Яви, ожидая новых перерождений этой души. Иногда мы встречались, иногда он не отзывался на мой зов, полюбив кого-то из соплеменников, но я всегда знал, когда он приходил в этот мир.
- Твой зов? – голова парня раскалывалась от роя жужжащих вопросов.
- Зов, слышимый лишь одному единственному. Драконы это умеют. Мы зовём и слышим, когда зовут нас. Он никогда не звал меня, может быть, люди так не могут. Но зов вы слышите и приходите, если хотите. Конечно, не все из нас зовут, кому-то хорошо и так.
- Люди приходят? – Тэмуджин недоверчиво покосился на расслабленного князя.
- Приходят. Правда, не осознают причин этого. Кто-то приходит сразиться, кто-то – заменить собой других, а кто-то и сам не понимает, зачем идёт куда-то. Ты вот помнишь, почему решил навестить библиотеку, зная, что заплатить за знания тебе денег не хватит, а захватить – силы?
- Я… - Тэмуджин растерянно потёр бровь, - я не… действительно, зачем?
- Действительно, – Алунь грустно улыбнулся и соскочил с камня. – Пройдемся?
Князь ловко поднялся по склону, обходя валуны. В кожаных штанах, простой рубахе и с толстой косой на плече он удивительно гармонично смотрелся среди серых и песочно-коричневых камней. Тэмуджин легко скользил рядом, почти бесшумной походкой охотника или воина. В лесу или степи могулу было куда привычней, а вот горы, даже такие старые и невысокие, казались чужими. Впрочем, Тэмуджин обладал редкой способностью приспосабливаться к обстоятельствам и окружению. Парень рассчитывал, что к тому времени, когда его рана окончательно заживет, знать эти горы не хуже хозяина. Алунь остановился где-то на середине подъёма на крошечной площадке и обернулся.
- Смотри. Это мой дом, - Алунь широким жестом указал на долину, из которой они не так давно выехали на прогулку.
Могул развернулся и посмотрел. Отсюда долина казалась зелёной чашей, прочерченной голубыми нитями ручьев, а на дальней стороне над паром горячих источников словно парил белоснежный дворец, едва касаясь основанием крон деревьев. Белое и зеленое переплеталось гармонично и в тоже время как-то нереально, словно изображение на старинном гобелене. Серо-бурые скалы за дворцом напоминали потемневшую от времени основу того самого гобелена. Красиво, гармонично, сказочно. И только синий купол небес, накрывший долину и горы, оставался прежним. Такое же небо Тэмуджин видел в степи.
- Красиво.
- Это место я нашел, когда родился мой любимый. Оно годится для того, чтобы ждать.
- И что случится, когда встретитесь? – Тэмуджин упорно «не понимал» князя и язвил. – Любовь до гроба сразу и навек?
- Нет. Люди редко любят драконов, хотя раньше такое бывало. Я привык к тому, что он не всегда отвечает мне. Сердца людей непостоянны. Это не упрёк.
- А я слышал, что драконы похотливы и любят сражаться.
- Всякие есть. Вот посмотри туда, - Алунь протянул руку, указывая на темную фигурку всадника, приближающуюся по тропинке с севера. – Это тоже дракон, пришёл навестить меня.
- А почему так?
- Я не один, вот и проявляет вежливость. В другой раз может прилететь и в истинном облике.
Всадник был слишком далеко, чтобы можно было его хорошо разглядеть.
- Спускаемся к камню. Надо встретить, раз уж пришёл.
Алунь заскользил по склону вниз, словно по добротной дорожке. Мелкие камешки сыпались из-под сапог мужчины, передвигающемуся по склону с теми же легкостью и сноровкой, что и по собственной гостиной. Тэмуджин скрипнул зубами, быть вторым хоть в чём-то он не любил. Ничего, когда они окажутся в лесу или степи, настанет очередь князя быть позади.
К тому времени, как вороной путешественника подошёл к ним, князь уже чинно сидел, сложив руки, а могул опирался на камень бедром. Тэмуджин с любопытством смотрел в сторону путника и с удивлением обнаружил, что ничего общего с Алунем пришлый не имел. Это был слегка сутулый и жилистый человек чуть выше среднего роста в яркой и добротной одежде знатного воина и устрашающим количеством всевозможного оружия. Вороной конь путника выглядел свежим и резвым. Гость поздоровался первым.
- Здрав будь, князь.
Пришелец поклонился и, едва дождавшись ответного кивка, спешился и устроился на одном из камней напротив. Копье с ярким пучком длинных нитей у самого наконечника гость небрежно прислонил к скале, а шлем расположил на камне рядом с бедром. Темные газа на смуглом лице внимательно осмотрели Тэмуджина. В этом разглядывании не было ничего оскорбительного, но парню не понравилось понимание, ясно отразившееся во взоре дракона. Человек ответил не менее внимательным взглядом, заставив незнакомца насмешливо растянуть тонкие губы. Путник не был красавцем: лицо с резкими, хищными чертами, заострившийся и слегка искривленный нос, неровная обветренная кожа, короткие, чуть всклоченные волосы, узловатые пальцы и острые локти. Тёмные и умные глаза дракона имели характерный масляный блеск, да и во всем облике ощущалась некоторая потёртость, свойственная распутным людям.
- Проголодался с дороги? – спокойно спросил Алунь, никак не называя соплеменника.
- Не особо, просто по пути было, - несмотря на вежливую форма ответа, дерзость незнакомого дракона откровенно сквозила в интонации. Насмешливый взгляд скользил по лицу седого.
Князь молча отцепил от пояса небольшую флягу и перекинул её гостю. Тот ловко поймал, отсалютовал, отвинтив крышку, и сделал несколько глотков.
- Слушай, князь, за красоту свою подарочек. За морем-океаном, на острове Буяне, в потайной пещере древний старец обрёл покой, а молодой ученик его, томимый нераздельной страстью, принял посох. Страсть юноши жжёт изнутри злее колдовского пламени. Имя ей Власть. Первый привет от зарвавшегося мальчишки ты на днях получил. Силёнок да ума пока у него маловато, но ты же понимаешь?
- Понимаю. Спасибо, – длинные ногти князя задумчиво скребли камень, оставляя неглубокие борозды, а лицо оставалось холодным и неподвижным. – Что хочешь в уплату?
- Всё такой же щедрый, - рассмеялся смуглый воин и перебросил Алуню флягу. – Этого хватит. Советы давать тебе не стану, но и твои выслушивать не буду.
- Тогда выслушай просьбу, - князь спокойно смотрел на соплеменника. – Не заходи в мои деревни.
- Мог и не просить, у тебя воинов сейчас больше чем женщин, - со смехом ответил дракон, поднимаясь на ноги. – Драка хороша после любви, а не до.
Князь не шелохнулся, когда гость вскочил на своего вороного и поехал прочь.
- Я думал, что все драконы похожи на тебя, - Имрик задумчиво разглядывал князя.
- В смысле? – лицо Змея обретало прежнюю подвижность по мере удаления всадника на вороном коне.
- Ну… ты красивый, а он почти урод.
Князь грустно улыбнулся.
- Ему не нужно быть краше. Он не ищет любви и довольствуется слепой страстью.
- Вот как? А я думал, что это любовь слепа.
- Да? – Алунь пожал плечами. - Ты сам хоть раз разглядывал лицо трактирной девки? Разврат привлекает, но ничего красивого в нём нет.
Тэмуджин хмыкнул, он разделял эти взгляды, но соглашаться было скучно. Парень с удовольствием подразнил бы Алуня, но напряжение на лице князя явно говорило о том, что пикировки не выйдет. Визит сородича сильно повлиял на дракона. Тэмуджин решил, что подразнит своего гостеприимного хозяина чуть позже. И можно не сомневаться, что своими шпильками заставит князя, как минимум, вспылить.

Ночь наступала в горах быстро и как-то внезапно. Тэмуджин сидел на подоконнике и рассматривал клочок звездного неба. Кабинет князя напоминал о своем хозяине каждой вещицей, и, таращась на звезды, парень хотел отвлечься от незримого присутствия Алуня. Хотелось вспомнить то чувство свободы, которое переполняло его в степи, когда сидел у костра рядом со своими воинами, вот так же смотрел на небо и слушал байки и протяжные степные песни. Но сейчас думать об этом получалось плохо. Князь словно украл его свободу, заперев сначала во дворце, а потом и в собственном сердце. Тэмуджин раздражённо ткнул кулаком в откос окна. Чёртов Змей!
Красивый и опасный, но покорный и щедрый. Загадка, головоломка. Тэмуджин любил головоломки, любил разгадывать, докапываться до сути, видеть больше, чем другие. Но разгадывая дракона, можно увязнуть. Могул понимал это и злился. Он не терпел ни малейшего покушения на собственную свободу, а Змей предлагал… ловушку. Ища ответ на загадку, погружаясь в этот дворец, можно потерять стремление к свободе. Близость Алуня грозила путами, которые сбросить сложно, поскольку их вроде как и нет. Но и убегать сейчас не дело, будет выглядеть как трусость.
Парень вцепился в рыжеватую гриву руками и протяжно замычал. Что делать? Все инстинкты вопили об опасности. Играть по правилам Алуня означало неизбежный проигрыш. Рыжий всегда играл по своим, так зачем это менять сейчас?
Небо прочертила падающая звезда. Тэмуджин соскочил с подоконника и направился в покои князя.

Алунь спал, свернувшись калачиком на самом краю огромной постели. Седая коса змеёй покоилась на подушке и слабо поблескивала в полумраке. Князь спал крепко и никак не отреагировал ни на по ночному громкий скрип двери, ни на гулкие шаги гостя.
Тэмуджин приблизился к кровати и склонился над спящим, намереваясь тряхнуть за плечо мелкую заразу, лишившую его сна. Князь тихо сопел в подушку, а лицо его было таким мирным и расслабленным, что парень замер, разглядывая тонкие черты. В лунном свете нечеловеческая природа князя была более заметной: слишком бледная кожа, слишком высокие скулы, слишком длинные ресницы, слишком чёткие брови, слишком аккуратный нос, слишком красивые губы... всё слишком. Но днём это как-то не бросалось в глаза, живая мимика и лёгкие морщинки скрадывали все эти «слишком».
- Каким же ты был в молодости? – тихо прошептал парень и коснулся бледной щеки.
Князь медленно поднял веки. Золотые глаза светились, а зрачок вытянулся в тонкую линию.
- Имрик…
Каким-то тягучим, змеиным движением мужчина сел на кровати, умудрившись не скинуть ладонь юноши со своего лица.
- Сегодня звездопад. Хочешь посмотреть? – Имрик говорил гораздо мягче, чем намеревался. Истинное имя, названное драконом спросонья, заметно улучшило настроение.
- Сейчас? – Змей моргнул и окончательно проснулся. Золото глаз потускнело, а зрачок растекся, делая взгляд князя человеческим. – Хорошо. Я знаю хорошую площадку в горах. Там будет удобно.
Князь не шевелился до тех пор, пока Имрик не убрал руку с его щеки. Это потом уже дракон легко соскочил с кровати и мгновенно натянул любимые кожаные брюки. Тэмуджин смотрел, как быстро и непринужденно собирался мужчина, вспоминая слова Дыя о том, что князь бывалый воин.

Алунь провел Тэмуджина по одному из тайных переходов сразу к скалам. На ворчание парня о том, что захватить коней было бы нелишним, князь лишь рассмеялся, что-то обещая многозначительным выражением лица. Алунь вообще мало говорил, но умудрялся давать понять очень многое. И делал это довольно непринуждённо. Эта чертова непринужденность вылезала каждый раз, когда князь стаскивал церемониальные одежды. И из-за неё на князя не получалось злиться всерьёз. А хотелось.
Желание вызвериться на гадину окончательно окрепло, когда Тэмуджин в третий раз ушиб ногу о камень. Проклятые обломки валялись повсюду за территорией двора и норовили вывернуться из-под подошвы при каждом удобном случае. Имрик тихо пожелал камню провалиться в преисподнюю, потер ногу и поспешил за князем. Если днём выдерживать скорость наравне с местными у раненого получалось, то в темноте дело обстояло хуже. Тэмуджин не чувствовал мертвый камень, как чувствовал живую землю лесов и степей, там нога сама знала куда ступать, но горы казались развалинами склепа, да еще и с ловушками. Чужое. Здоровая злость разлилась по крови. «А вот смогу! Я буду лучше всех местных скороходов!» - с такими мыслями Тэмуджин нагнал князя.
К счастью, поднимались по пологому склону недолго, а обещанная площадка оказалась довольно широкой. Тэмуджин задрал голову и восхищенно присвистнул. Небо в горах казалось близким и глубоким, а звезды большими умыто-чистыми. Парень тихо пропел несколько слов на тягучем языке. Песня отразилась от скал и растаяла в небе. Звезды манили, кружили голову и обещали что-то важное. Парень попытался ухватить обещание за тонкий хвостик, но за спиной почувствовал движение. Тэмуджин медленно обернулся к князю. На краю площадки светился лунным серебром легендарный зверь. Крупное, но гибкое тело, покрытое сверкающей чешуей, длинная изящная шея, увенчанная аккуратной вытянутой головой с большими золотыми глазами. По шее струилась седая грива, в которой резвились лунные лучи, а за спиной медленно разворачивались перепончатые крылья. Тонкая кожа перепонок казалась почти прозрачной и переливалась перламутром, напоминая стрекозиные крылья. Имрик восхищенно втянул воздух и шагнул к дракону. Парню и в голову не пришло испугаться. Он смело коснулся твердой чешуи и погладил, даже скорее похлопал, как любимого скакуна. Дракон насмешливо фыркнул и склонил узкую морду. А парень всё не мог оторвать восхищенного взгляда, когда голова размером с лошадиную оказалась рядом, парень нежно погладил серебристый мех, не обращая внимания на острые клыки, заметно приподнимавшие губы.
- Красивый…
Дракон закрыл светящиеся глаза, на миг потянувшись за лаской, но тут же поднял голову, уходя от рук человека.
- Садись, - голос Алуня мощно пророкотал, но остался узнаваемым. – Я покажу тебе то, что по-настоящему красиво.
Дракон лег, чтобы человеку было удобней взбираться на сильную спину. Имрик отступил на шаг и опустил взгляд. На передней лапе мощные когти украшали стальные пластины с шипами.
- Ты боевой? – вопрос вырвался едва ли не против воли.
- Что-то вроде, – хмыкнул дракон. – Обычные боевые несколько крупнее.
Имрик уселся на загривке, вцепившись пальцами в седую гриву. Хотелось о многом расспросить, но сам парень терпеть не мог рассказывать о себе, а потому задавать вопросы не стал. Имрик всегда старался поступать честно.
Дракон легко поднялся на ноги и прыгнул с площадки, расправляя крылья. Скалы мелькнули перед глазами, ветер хлестанул по лицу, высекая слезы, что-то ухнуло в желудке, а потом Имрик кричал от восторга. Кричал громко, без слов, выражая радость, захлестнувшую его с головой. Скорость. Полёт. Свобода.
Красота звездного неба, близкого как никогда, красота горных вершин, сверху казавшихся игрушечными, красота темной массы лесов на севере и бескрайних степей на юге померкли в сравнении с ощущением полета, остро-тугих струй ветра и сандалово-пряным запахом теплого зверя, что нес Имрика в ночи. Парень отпустил гриву и раскинул руки, обнимая небо и свободу. Восторженный крик человека смешался с трубным рёвом дракона. Время исчезло.

@темы: творчество, Лютый зверь

---

Интересное про Корею ^___^

[maskarad pluton]

Запала мне в душу фраза, что к полукровкам и чужакам в Корее относятся не очень хорошо, полезла искать инфу. Может кому и пригодится. ^___^
Иностранцы в Корее.
lankov.oriental.ru/foreigner.shtml

@темы: статьи

---

Стихи-заказы (часть вторая)

[maskarad pluton]

Всё (с)  maskarad pluton
Размещение - только с согласия автора

Стихи, написанные на заказ в ресторанчике. Больше всего стихов заказали за третим и четвёртым столиками. Угадайте, кто там сидит?!

ИДУЩАЯ ЗА СНАМИ

Стих был написан на эту картинку. Не смогла я мимо неё пройти.


Смотри, смотри наивными глазами,
Как жадно ночь распахивает дверь.
На грани сна и бледной яви
Приходит за тобою странный зверь.

Поверь, поверь, доверчивое сердце,
В мир грёз и смерти, в радугу теней.
И вот перед тобой открыта дверца.
Ну, что же ты стоишь? Иди смелей.

Пойдём, пойдём, прекрасное дитя,
Они уж заждались в своих могилах.
Сегодня, друг мой, только для тебя
Играют «Гамлета» от Вильяма Шекспира.

Узнай, узнай, беспечная весна,
Откуда в мир приходят горькие кошмары.
И почему зловещий отблеск фонаря
Укрыл тебя янтарными крылами.

Пойми, пойми, моя чистейшая душа,
Все тени мира – это просто маски.
Их ночь примерит не спеша,
Рассказывая детям свои сказки.

Не плачь, не плачь, мой ангел Рождества,
Всё это просто сон, и утро - за плечами.
Но загляни на наше торжество,
И, может быть, останешься ты с нами.

ПРО ШУ!

О Шу-куне! : )

Имя его означает вино,
Или же лёгких крыльев взмах
Ястреба, вылетевшего в окно.
Имя того, кто небо держит в руках!

Острый ум, да острый язык,
Раз уж есть к тому талант,
Любым оружием владеть привык
И всё равно, что имя значит… бант!

Искусство его – война и перо.
И отзвуки боя, и стали блеск
Звучат среди его строк давно,
Как гимн того, чей выбор – риск!

Не привык быть вторым, не привык отступать.
И пусть имя всего лишь символов ряд,
Из-под маски шута смотрит ледяной взгляд,
Словно омут, который никак не понять!

ВОЙНА МЫШЕК И КОШЕК

Хочу я вам поведать
Историю одну,
Как три весёлых мышки
Собрались на войну.

В противники, конечно,
Был выбран важный кот.
Большой он, и пушистый,
И рядышком живёт.

Война вам не игрушки!
Противник - просто зверь!
И хоть лежит он на подушке,
В его ты сон не верь!

Он хитро затаился
И терпеливо ждёт,
Когда неосторожный
Мышонок подойдёт!

Усы топорщит грозно,
Мурлыкая во сне.
А лапы! Эти лапы!
Ах, как же страшно мне!

И вот решили мышки
Тирану дать отпор.
Согнать его с подушки
И выкинуть во двор.

И грозно запищали,
Противнику грозя:
"Кошачьим никакой пощады!
И отступать нельзя!"

А кот, и впрямь, ужасен -
Молва о нём не врёт,
Но вот ленив до безобразия,
Спит сутки напролёт.

На все мышей атаки
Лишь глаз он приоткрыл,
Махнул хвостом лениво
И снова в сон уплыл.

Ни с чем ушли вояки,
Погоревав сполна.
Коту и дела нет до драки,
Да разве ж то война?!

@темы: поэзия, maskarad pluton

---

Стихи-заказы

[maskarad pluton]

Всё (с)  maskarad pluton
Размещение - только с согласия автора

Стихи, написанные на заказ в ресторанчике. Больше всего стихов заказали за третим и четвёртым столиками. Угадайте, кто там сидит?!

О ЗАРАКИ КЕНПАЧИ

Сила, мощь и задор. Улыбки хищный оскал.
Меч прост и остёр. Кто искал его, тот беду искал.
Живущий для битв и жаждущий драки,
Таким предстаёт перед миром Зараки.

Всё просто и ясно: жить, чтобы драться,
В жестоком бою искать упоенье,
Выбирать сильнейших, тех, кто может остаться
И со смертью вести разговор откровенный.

Всё просто – ты или я. Выжил. Значит, тебе везёт.
Приходи опять, и мы новый станцуем танец.
Быть может нас кто-то и не поймёт.
Не важно! Главное, содрать скуки глянец.

Приходи! Жизнь стоит того, чтобы умереть,
А смерть, чтобы жить ради хорошей драки.
И не стоит пустая дней круговерть
Мига на острие меча! Приходи поиграть с Зараки!

ЛЕГЕНДА О ЛЮТОМ ЗВЕРЕ

Листая страницы перерождений,
Он вновь и вновь приходит в этот мир,
Дав клятву верности, не ведая сомнений,
И вспоминая раз за разом, кем он был.

Идёт сквозь время за своей судьбою,
Что выбрал много зим назад.
Идёт, наперекор жестокости и боли,
Храня и чистоту души, и ясный взгляд.

Его дорога – бесконечная прямая,
Его одежда – зверя рыжий мех.
Сквозь время лапами ступая,
Он помнит всё и помнит всех.

Его душа – глубины океана.
Сквозь призму тайны истинная суть
Проглянет лишь на миг – и снова
Окажется легендой долгий путь.

Где сказка, а где быль, не ведомо порою,
Как хочешь: верь ты мне или не верь,
Но, говорят, приходит в мир наш новый
По зову князя... древний Лютый зверь.

"КВАРТИРНЫЙ ВОПРОС", ИЛИ 17 МГНОВЕНИЙ РЕМОНТА

В эспаде случился переполох,
Да простят мне дикий стёб и ООС, -
Айзен-сама, их лидер и по совместительству бог,
Пригласил в Лас Ночес «Квартирный вопрос».

«Кто такие? И с чем их едят?» -
Вопрошали арранкары уныло.
«Это по совету Орихиме-тян,
В Лас Ночес скоро будет очень мило».

«Эта женщина плохо влияет на Вас», -
Возразил Улькиорра робко.
«Шиффер, живо скройся с глаз,
Ты просто глуп как пробка».

«Канаме, не стоит на него кричать,
Он ведь совсем как ребёнок,
А детей надо просвещать,
К искусству приобщать, с пелёнок».

Итак, решено мудрым Ками,
И не подлежит обсужденью,
Что будет ремонт, и жильцы с вещами
Идут на временное поселение.

И разбрелась эспада, кто куда,
Ведь выбор представлен широкий:
Кто в Генсей затесался, кто в ОД…
И всё под одним предлогом.

«Ремонт у нас», – рыкнул секста,
Ввалившись к Ичиго в дом. –
«У вас, рыжий, много места,
Так что будешь жить с котом».

«Женщина, раз уж я к тебе приставлен,
Мы будем жить у тебя.
Но упаси тебя, женщина, Ками,
Готовить что-либо для меня».

«Девочкам нужен приют на время ремонта», –
Смотрели на Тооширо спокойные глаза.
«У нас свободна только одна комната».
«Ничего, я тогда поживу у тебя».

«Эй, белобрысый! Мы к вам жить
Я с этим…как его обозвать-то…с братом!
Ты, говорят, будешь баловать и кормить,
А этот всё время дрыхнет, ему много и не надо».

«Знаете, коллега, у меня есть задумка:
Один эксперимент провести быстро».
«Так это вам в двенадцатый идти надо».
«Нет, туда не хочу! Куроцучи – садист просто».

В общем, рассказывать можно долго,
О том, как устроились воины эспады.
О том, как Зараки подрался с Ннойторой,
А Юмичка с Шарлоттой не поделили наряды.

Но ведь не только Пустым нашёлся приют,
Три блудных тайчо на родину вернулись,
В привычный бардак и бестолковый уют,
Ностальгия давно уж проснулась.

«Яре-яре, Кира, да ты повзрослел,
А Ран-чан, как всегда, прелееееестна».
«Что вам надо, мой бывший тайчо?»
«Ах, пустяки! Лишь немного меееста».

«Капитан? Вы?.. Это, наверное, сон».
«Я здесь временно, не стоит обольщаться».
«Знаете, я почему-то не удивлён.
Но с Комамура-тайчо, вам лучше не встречаться».

«Сколько лет, сколько зим! Вы скучали по мне?
Хотя, нет – молчите! Вы снова скажете глупость.
Я поживу у Вас, так что утопим раздоры в вине.
Капитан Хирако, выпьем за встречу, самую малость».

И взглянув на Ками ипостась
Шинджи вздохнул украдкой:
«И откуда такая напасть взялась?
Уж лучше Хиори с тапком!»

О ТУМАННОМ МАСТЕРЕ (УКИТАКЕ)

Жаркое дыхание лета, «музыки ветра» хрустальный звон.
Чай. Свиток стихов забытого поэта. У окна в полудрёме он.
Выходить опять не разрешили. Что поделаешь – постельный режим.
Лишь кошка в полуденной тиши приходит поиграть с ним.

Сунув нос, любопытный, в чай, фыркнет надменно и важно,
И, словно бы невзначай, на коленях устроится вальяжно.
Он улыбнётся такому соседству, тонкими пальцами погладив шёрстку,
И ощутив на краткий миг в сердце себя непослушным подростком.

Лето в самом разгаре. За окном колокольчиком - детский смех.
Туманный мастер, играя словами, напишет поэму или просто стих.
Чтобы вечером, когда придут друзья его навестить немножко,
За чашкой чая прочитать им, что якобы сегодня напела кошка.

@темы: поэзия, maskarad pluton

---

[Tea Caer]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Anna Vortex]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Tekken - арт. Кума и Панда

[kata-kata]

Небольшая подборка арта гуманитарная помощь для  Дворник Кума

1.
Kuma i Panda Tekken Tag 2 by ~krzysycd on deviantART


2.
SF x TK Banners - Kuma by ~soulfenrir on deviantART


3.
Kuma - SFxTK HD Wallpaper by ~soulfenrir on deviantART


4.
TEKKEN We're Not same by ~BlueLagoon4 on deviantART


5.
Tekken 7 - 51: Panda A by *LA-Laker on deviantART


6.
T6: Kuma Wallpaper by ~MyOnlyChoice on deviantART


7.
PANDA by ~vinmoawalt on deviantART


8.
Panda -- Tekken Tag Tournament 2 by ~starshined on deviantART


9.
Panda Tekken Wallpaper by ~sdg657theFireKnight on deviantART


10.
Panda Face by ~Flurffy on deviantART


11.


12.


13.

음양

@темы: art, Tekken

---

Так, ищу бету.

[Лютый зверь]

Название: Последняя игра
Автор: Лютый зверь 
Категория/Рейтинг: NC-21
Жанр: Скорей всего, фантастический детектив.
Пары/Персонажи: - Юлия, Дмитрий Славин
Статус: - пишется
Предупреждение: - гет, смерть персонажей
Содержание: - Кто-то поёт, а кто-то убивает
Дисклеймер: - Моё
От автора: - автор-псих, его понесло
Размещение: - только с моего согласия

Пролог

Она поёт. Поёт глупую и незамысловатую песенку о любви. Эта песня хит. Её очередной хит. Она поёт, и голос льется в микрофон, чтобы вырваться из колонок со всепожирающей мощью. Глупые поэт и композитор думают, что написали хит. Дураки! Какие же они дураки! Это её голос превращает эту глупую и незамысловатую песенку в хит. Её голос, её лицо, её фигура, она сама! В зале хлопают, подпевают, плачут и смеются. Это её жертва. Она, как языческая богиня соберёт это все и выпьет до дна. Эти люди, этот город, этот мир – всё это для неё! Она поёт, она любит свой голос, свои губы, своё лицо, своё тело. Она любит себя. Сейчас. На глазах у всей толпы. Она любит себя этой глупой песенкой, и весь зал любит её. Её любит весь город, весь мир. Она богиня поп-музыки. Весь мир принадлежит ей. Это круче и глубже любого наркотика. Она поёт глупую и незамысловатую песенку о любви.

Юлия передернула плечами. Ну за что ей это наказание? Сладкий голосок лез в уши липкой патокой. Девушка не любила такую музыку, и сейчас ей больше всего хотелось зажать уши ладонями и погрузиться с головой в ванну. Но работа есть работа. Юлия тряхнула короткими волосами, выпрямилась и сосредоточилась.
- Юлия. – Менеджер звезды подошла к девушке. – Что за вид? Для всех ты фитнес-тренер самой популярной певицы, так что сделай лицо попроще.
- Простите. – Юлия повернула к женщине невозмутимое лицо. – Я теперь понимаю, почему никто не остается на этой должности более двух недель.
- Нельзя так говорить о своей клиентке.
- Тогда объясните своей клиентке, Настасья Михайловна, что я не её поклонница и выполняю свою работу. А когда мне тычут голой грудью в нос, то работать я не могу. Обзор не тот.
- Посмотри на сцену. Что ты видишь?
- Самовлюбленную мечту педофила. – Совершенно честно ответила Юлия.
- Ну и это тоже, - Настасья Михайловна, спрятала ярко-красную улыбку за холёной ладонью. – Но ты не так смотришь. Посмотри на неё. Она сейчас в экстазе. В этом её секрет. Но, это её наркотик. И она никогда не соскочит с него. Любовь, восхищение, желание и внимание – это то, что составляет её суть. И эта суть требует постоянной жертвы. Она будет требовать это внимание у всех, везде и всегда. И от тебя тоже. Это Нарцисс, но Нарцисс, которому мало только своей любви. Окажи ей внимание, или она сделает всё, чтобы его добиться. Послушай доброго совета.

Женщина сыто потянулась и улеглась поудобней на его плече. Дмитрий самодовольно улыбнулся и полуобнял роскошные плечи Дины. Да уж, не часто простому следователю удается затащить в постель роскошную диву из шоубизнеса. Пожалуй, зря он тогда ворчал на то, что ему подсунули этот висяк. Дело он, конечно, не раскроет, но хоть получит удовольствие от процесса. Вот и Дина Стар сейчас рядом. А он, между прочим уже лет шесть её поклонник, так то. Вовремя же он пошутил над их именами. Вот тебе и «Дина-Дима».
- Дим, - женщина томно протянула, словно перекатывая имя на языке, и провела по плечу отполированным ноготком с какой-то модной голограммой. – А ты найдешь его?
- Обязательно. – Ну, в самом деле, не говорить же ей правду.
- Честно-честно? – дождавшись невнятного мычания, продолжила. – А как? Ты уже нашёл улики или что там у вас положено.
- Нашёл. Но говорить не буду. Сама понимаешь, «в интересах следствия»…
- Фу, какой противный! – Плечо шутливо стукнули.
- Ну, Дина. Ну не могу я.
- Ах, так! – Женщина оттолкнула парня и вскочила с кровати.
- Ну, Дина, - протянул ей вслед молодой следователь, провожая глазами обнаженную фигуру.
Женщина метнулась к вещам, брошенным Димой посреди гостиничного номера, и присела. На миг ее зрелая фигура напомнила парню гитару. Не особо оригинально, но Дима за оригинальностью никогда не гнался. Красивая женщина. Внезапно Дина что-то подхватила и резко обернулась.
- Ди-дина… не шути с этим, положи.
Дмитрий медленно сел на кровати, стараясь не делать лишних движений и выглядеть как можно спокойней. Насколько это возможно, когда женщина, которую ты успел назвать своей, целится в тебя из твоего же табельного оружия. Красивая и обнаженная женщина с оружием, снятым с предохранителя.
- Говори, Димочка. Будь хорошим мальчиком. Что ты успел узнать?
- Не будь дурой, Дина. Это табельное оружие…
- Говори! – ствол угрожающе качнулся.
- Брось, дура! Оно же на меня настроено!
Сухой щелчок показался каким-то слишком громким, а потом раздался пронзительный женский крик. Дина упала и забилась в конвульсиях, разряд тока заставил тело выгнуться дугой. Следователь поднялся с кровати и подошел к хрипящей женщине. Она лежала на боку и тяжело дышала, роскошное тело покрылось тонкой пленкой пота, а в воздухе стоял резкий запах мочи.
- Дура… Зачем? Что такого важного в убийстве третьесортной танцовщицы из никому не известной группы?
Дина с трудом приподняла голову и уставилась куда-то за плечо своего недавнего любовника и несостоявшейся жертвы. А расширенных глазах поп-дивы застыл ужас.
- Нет! Не надо! – истеричный крик разбился о панорамное стекло дорогого номера.
Дима с ужасом и отвращением смотрел, как тело, которое он обнимал несколько минут назад, тело, сводящее с ума большинство мужчин, корчится и оплывает на ковре. Это было жутко и омерзительно. Красивая женщина меньше, чем за минуту превратилось в бесформенную груду органики. Дмитрий видел смерть, осматривал недельные трупы, даже сам принимал участие в двух операциях, но то, что он видел сейчас, заставило его согнуться, прижимая руку ко рту.
Каким-то чудом, Дима все же успел вбежать в туалетную комнату и склонился над унитазом. Рвало его долго и мучительно. Потом он вызвал наряд и оделся. К тому времени, как приехала опергруппа и специалисты, Дмитрию Юрьевичу Славину удалось взять себя в руки. Молодой, но перспективный следователь прокуратуры дал себе слово раскрыть это дело. Дело, в котором было два женских обезображенных трупа и неудавшееся покушение на него самого.

@темы: творчество, Лютый зверь

---

Добро пожаловать!

[Tea Caer]

Рады поприветствовать всех новоприбывших
В честь такого события учреждается второй флудятник, где можно познакомиться друг с другом и поговорить

И напоминаю, это сообщество предназначено для оригинальных произведений в практически любой сфере (тексты, арт, додзи, манга, музыка, клипы и т.п.), статей, опросов, исследований и т.д + филиал Tekken

@темы: флудятник, администрационное

---

Tekken - Hwoarang. Личное дело

[SpinosaDat]

Hwoarang, 호아랑 - "Имени Нет", "Безымянный" [Хо:аран], ударение на последний слог.
Место рождения - нет данных.
Дата рождения - нет данных.
Возраст - Т3 - 19, Т4, Т5 - 21, Т6 - 22
Родители/семья - нет данных.
Национальность - предположительно кореец.
Цвет волос - рыжий.
Цвет глаз - светло-карий.
Рост - 183 см
Вес - 68,1 кг
Школа - тэквондо.
Наставник - Бэк Дусан.
Статус - неизвестен/"чужак"/Хэруцу Эндзэруцу/глава банды/офицер ОСН/Nomad+Сопротивление
Увлечения - спорт, рок-н-ролл, механика, яхтинг, состязания.
Личные качества - обаятельный, за словом в карман не лезет, насмешливый, язвительный, не любит дисциплину и правила, бесстрашный.

Лишен "истории предков", изгой, принят в ученики мастером Бэком (долг!), зарабатывал деньги уличными боями, личность известная в определенных кругах, поскольку у изгоя практически нет шансов стать главой группировки, однако Хоаран им стал. Побеждал всегда - до встречи с Джином. Уличный бой их завершился ничьей. Хоаран твердо намерен выяснить границы их мастерства. Накануне Турнира Огр напал на школу тэквондо и сразился с Бэком. Мастер числился погибшим, а Хоаран заменил его на Т3, желая отомстить Огру за учителя (долг чужака + долг перед наставником). Джин добрался до Огра раньше, и оф. поединок Джина и Хоарана так и не состоялся.
После Т3 Хоаран спас Джина от Отряда Тэккэн, и Казама "отреагировал" на него.
В Т3: символика ХЭ, надпись на байке: "Ударят тебя - бей в ответ". Статус - ХЭ/"беспечный ангел", глава группировки.

После Т3 Хоарана забрали в армию, где он получил назначение в ОСН (внушительный послужной список).
Узнав о Т4, Хоаран покинул армию и отправился на Турнир, где опять же оф. поединок с Казамой не состоялся. Однако Хоарану не требовался оф. поединок или же титул, как не требовались и Корпорация Мишима или жизнь Джина, его интересовал вопрос мастерства. Неоф. поединок тоже не удалось довести до финала, таким образом его по факту и не было. Хоаран и Джин скрылись от отряда корейской армии, а позднее Хоаран оказался в посольстве. Обвинения с него были сняты за несостоятельностью их, зато Хоаран получил письмо от наставника, которому удалось выжить после боя с Огром.
Т4: ОСН (владение огнестрельным, навыки использования взрывчатки и др. сопутствующие), символики ХЭ в этот период нет. Статус - офицер ОСН, ушедший в самоволку - самовольным считается оставление части или места службы военнослужащим без соответствующего разрешения командира (начальника) на срок до одного месяца - не путать с дезертирством, а то любят часто демонстрировать незнание элементарных базовых понятий Дезертирство - самовольное оставление военной части или места службы с целью уклонения от прохождения военной службы.

Т5 - Хоаран участвует по желанию мастера Бэка, побеждает Джина, однако подвергается нападению Демона с результатом ? (шансов выжить у него фактически не было)
Т5: символика ХЭ, крылатая пуля. Статус - ХЭ/"король", глава группировки.

Т6 - очнувшись в больнице, просит наставника ужесточить тренировки, чтобы на сей раз сразиться с Демоном.
Пророчество: после победы над Азазелем достает из тела последнего артефакт "распознающий истинную суть", который активирует Ген Демона, однако Хоаран пресекает активацию со словами "Я не стану таким же, как он" (точная цитата, а то тоже отжигают некоторые вольным переводом ). После этого он уничтожает артефакт.
Т6: символика ХЭ, калаверас в гексаграмме, шрамы на лице (после шоссе). Статус - ХЭ/"беспечный ангел", глава Сопротивления (спасение некомбатантов и прочие действия в этой сфере).


+

10.10.2011 в 00:47

Пишет  Шу-кун:

На оф артах Tekken 6 BR на шее у Хоарана висит медальон в виде черепа внутри гексаграммы

("калаверас" - атрибут праздника "День Мертвых" - Dia de los Muertos, и который на самом деле на языке майя называется Ханал Пишан, что означает Трапеза Душ, просто к "калаверас" добавлена гексаграмма). Вообще череп в символике байкеров используется по аналогии с калаверас - когда Смерть посмотрит на человека, она увидит череп и подумает, что человек уже мёртв, потому не станет уделять ему внимание.
Гексаграмма, или Печать Соломона. Согласно легенде, Соломон владел перстнем-печаткой, на котором было выгравировано истинное имя Бога и который давал ему власть над всеми духами и демонами. Арабские авторы утверждали, что эта печать имела форму шестилучевой звезды. Поэтому гексаграмма - шестилучевая звезда - используется в магии для обретения власти над духами. В современной теории магии гексаграмма символизирует союз "верха" и "низа", которые обозначаются двумя треугольниками. Вершина одного треугольника обращена вверх, другого - вниз. Это - эмблема человека как Бога. Кроме того, гексаграмма символизирует Философский Камень, так как объединяет в себе условные обозначения стихий Огня (треугольник, обращенный вершиной вверх) и Воды (треугольник, обращенный вершиной вниз).

* Хэллс Энджэлс - Ангелы Ада, байкеры
* Хэруцу Эндзэруцу (яп. вариант) - пояснения требуются?
* Эндзэру - Ангел (яп. произношение англ. слова)
* Хана - прозвище Хоарана в Японии, и даже может по праву считаться официальным В переводе с корейского "хана" означает "один", можно интерпретировать как "первый".
* Цвета - название символики байкеров (канонный факт - Хоаран носит "цвета", причём бело-красные, как и HA/АА/ХЭ/81). Канонный факт - Хоаран носит две части "цветов" из трёх, он не носит часть, в которой указывалась бы его принадлежность к определённой группе, то есть фактически и опять же по канону он *Nomad (беспечный ангел).
* "Ударят тебя - бей в ответ" - эта надпись действительно есть в наличии на байке Хоарана (канонный факт).

음양

Цитатки Хоарана - читать дальше

Перед боем

아, 귀찮아. А, надоело!/А, достал уже!
간다! Айда!/ Поехали!/ Давай!

После победы

너말야, 움직임이 너무 둔하다. Чёрт, это слабовато. / Черт, ну ты и тормоз.
벌써 끝이야? 더 덤벼봐! И это всё? Давай ещё!

@темы: файл, Tekken, Hwoarang

---

Наконец-то закончил.

[Лютый зверь]

Название: Сокровищница Дракона
Автор: Лютый зверь
Бета: redmoonmidnight
Категория/Рейтинг: NC-17
Жанр: Фэнтези, слеш
Пары/Персонажи: - Тэмуджин/Алунь
Статус: - закончен
Предупреждение: - писал по мотивам собственного сна, так что результат несколько... мдя...
Содержание: - У каждого своя свобода
Дисклеймер: - все права принадлежат зверю.
Размещение: - только с моего согласия.

Сокровищница Дракона

Дракон... его век долог. Долог настолько, что Дракон сам создает о себе легенды. Долог настолько, что Дракон знает, что по-настоящему ценно. Древний, прекрасный, сильный и мудрый зверь. Что таит золото твоих глаз, серебро чешуи, сталь когтей, платина гривы? Век за веком ты хранишь мудрость и знания, ты знаешь всё. Так зачем же тебе….
- Потому что их могут создавать только люди.

Говорят, глаза Дракона видят всё, самую суть вещей и людей.

Маленькие, лохматые лошадки иноходью мчались по степи, приближаясь к Забытым горам. Самим лошадкам это не особо нравилось, но их никто не спрашивал, а всадники, такие же лохматые и полудикие, как и лошади, знай себе, погоняли степных скакунов. Впереди на гнедом жеребце со спутанной гривой мчался длинноволосый юноша. Справа и чуть сзади держался настоящий гигант с огромным двуручным мечом. Этот всадник единственный восседал на тарпане. Оно и понятно, даже выносливые степные лошадки не могут нести тройной, учитывая меч, вес достаточно долго и быстро.

Забытые горы не могли похвастаться неприступными скалами, белоснежными пиками или монументальной величественностью. Горный хребет был скромным, длиной всего лишь в два дня пути, но без сомнения красивым. Извилистая гряда напоминала уснувшего дракона. Лес, словно зеленое море, набегал на горы с севера и запада. Некоторые деревья осмелели настолько, что взбирались на старые, потрескавшиеся камни склонов. Кустарники и травы в своей дерзости зашли еще дальше, укоренившись на каменных лапах дракона.
Одна из горных долин была поистине прекрасным местом. Скалы, словно древние стражи, защищали её со всех сторон, а горячие ключи придавали особенную привлекательность. Роскошная зелень прекрасно чувствовала себя на плодородной, согретой дыханием земли, почве. Около двадцати лет назад некий князь оценил прелесть этого места и возвел здесь настоящий дворец. Белоснежный и прекрасный, утопающий в зелени садов, с множеством переходов, балконов и колонн, он возвышался над долиной, словно огромный алмаз, венчающий корону. Вот к этому дворцу и мчался отряд могулов.

Князь Алунь торопливо, но, не теряя достоинства, вступил в главный зал. Огромное помещение, залитое золотым светом догорающего солнца и множества свечей, поражало роскошью и красотой. Изящные колоны поддерживали расписные своды, стрельчатые окна пропускали солнечные лучи сквозь витражи, паркет из ценных пород дерева был теплым. Князь замер, освещенный последними солнечными лучами, на самом краю помоста, отделяющего гостевой зал от хозяйского кресла. Драгоценный трон, стоящий в тридцати шагах за спиной князя, утопал в мягкой тени, лишь отсветы свечей двух канделябров гуляли по золоченой резьбе и драгоценному бархату.
Эти гости не были зваными, но долг хозяина священен. Князь ждал. Белые, тяжелые одежды, расшитые шелком, речным жемчугом и серебром, почти полностью скрывали фигуру. Лишь лицо в обрамлении длинных белоснежных волос, да тонкие кисти с длинными посеребрёнными ногтями оставались открытыми чужим взорам. Алунь не отличался ни высоким ростом, ни богатырским сложением, ни величественностью или хотя бы надменностью, к тому же сейчас князь заметно нервничал. Но в свои годы он все еще оставался красивым, сохранив причудливую смесь мягкости, достоинства и естественности, что отличала его с юности.
Молодая княжна застыла тонкой веточкой позади отца рядом с троном. Алунь запретил ей приближаться к себе, пока могулы не принесут заверения своих мирных намерений. В другой ситуации Года показала бы отцу характер, но уж очень встревоженным выглядел князь. Немногочисленные охранники в бело-черных одеяниях застыли у стен немыми изваяниями. Дворня жалась к дальней стене за спиной князя, а мамки и няньки - к княжне.

Двустворчатые двери распахнулись с неподобающей скоростью, впуская ораву могулов. Покрытых дорожной пылью мужчин было не так уж и много, но всё же они производили впечатление целого войска: шумные, сильные и опасные. Впереди выступал молодой парень в волчьей безрукавке, перехваченной боевым поясом с двумя кривыми клинками и кожаных штанах. Необычное одеяние для могула. И необычайно чистое. Впрочем, молодой воин и сам мало походил на степняка. Грива волнистых волос, отливающих медью, зелёные глаза, широкие плечи и крепкие, стройные ноги выдавали смешанное происхождение. За правым плечом маячил огромный русин с бритой головой и фламбергом. Видимо, чтобы совершенно доконать окружающих экзотичностью. Остальную разношерстную компанию можно было охарактеризовать одним словом – сброд. Но сейчас этот сброд выглядел единым организмом, сплавленным в многочисленных боях в одну угрожающую силу.
Тэмуджин насмешливо и дерзко вскинул бровь. Он не ожидал, что местный правитель выйдет вперед, словно закрывая собой подданных. При этом сам правитель не выглядел ни напыщенным индюком, ни бывалым воином. Моложавый мужчина в длинных и неудобных одеяниях, испытывающий легкоразличимую смесь эмоций. Тэмуджин видел и желание защитить своих людей, и нежелание конфликта и неуверенность, почти робость. Странные чувства, странное поведение.
Парень хищно улыбнулся: этот князь не был серьезным противником. Но и на добычу не походил. Ясное дело, что во дворце немало ловушек, а то и стрелки где-нибудь через незаметные бойницы сейчас целят во лбы могулов. Но и не заходить в добровольно открытые ворота глупо. То, что князь встречал отряд стоя, добрый знак. Но Тэмуджина раздражал почти робкий вид князя. И что с того, что боится тот явно не за себя?
Роскошь дворца у большинства могулов вызвала кривую улыбку. Эти закаленные в походах и сражениях мужчины нередко укрывались звездным небом, а одежду снимали с убитых врагов. У них и собственных юрт не имелось, а тут каменные стены, отапливаемый пол и раздражающая роскошь. Князь казался им неженкой, которого стоило бы тряхнуть, как пес встряхивает пойманную крысу.

- Проходите, гости. Надеюсь, путь ваш был не тяжек. Отдохните в моем доме.
Князь, поприветствовав могулов, не двинулся с места. Но словно по невидимому сигналу, откуда-то сбоку вышло несколько девушек с корцами, наполненными прохладными напитками. Девушки боязливо приблизились к мужчинам и с поклоном протянули корцы.
Тэмуджин хотел пить, но проигнорировал дородную девку, разглядывая на князя. Не боится. Играет. Парень отчетливо понял это. Вот только что это за игра - пока не понятно. Князь словно напрашивался стать добычей.
- Водицы маловато с дороги, – дерзко вскинул голову Тэмуджин.
- Отдохните с дороги в бане, ужин как раз и поспеет, - мягко ответил Алунь.
Вдруг одна из девушек громко вскрикнула и выронила корец. Воин могул попытался притянуть служанку за руку.
- В этом доме женщин не принуждают, – князь вскинул голову, и светло-карие глаза твердо глянули на Тэмуджина.
Тот хмыкнул и дернул плечом, воин тотчас отпустил девушку. Так-то лучше. Выходит, у бледной немочи есть характер. Рыжий больше не обманывался неуверенным видом князя.

Предводителю могулов оказали честь, проводив в небольшой садик, посреди которого дышал паром источник. Тэмуджин оглядел белый, искристый песок, покрывающий садик, дорожки, выложенные полированными мраморными плитками, низкие кустарники и деревца причудливых форм среди серебристо-серых обломков скал. Из-за одной из таких крошечных скал лениво вышел молодой снежный барс. Ярко-синие глаза зверя безразлично скользнули по юноше, и тому захотелось небрежно положить ладонь на рукоять изогнутого меча причудливой формы.
- Это мой личный источник, - раздался за спиной мягкий голос князя. – Я ценю уединение.
Рыжий повернул голову к правителю, не упуская из вида огромную кошку.
- Держишь геральдического зверя в купальне?
- Не совсем. Это ирбис, а на моем гербе акбарс. Их тут несколько, - в голосе князя не было ни угроз, ни предупреждений, только голая констатация факта, - но только Снежок заходит в купальню. Дочка разбаловала.
- Ты же сказал – личный источник.
- Личный, - кивнул князь, - но ребенком я брал ее с собой.
Князь не спеша расстегнул тяжелый, шитый речным жемчугом, воротник. Тэмуджин выразительно вскинул бровь, но Алунь спокойно разоблачался, длинные ногти совсем не мешали ему. Предводитель могулов на секунду задумался, князь выглядел, как и положено правителю – разряженной куклой – символом. Длинные ногти, так раздражающие молодого могула, обязаны всем давать понять, что князь не делает самостоятельно ничего, как и положено правителю. Однако Алунь разоблачался ловко и привычно. Зачем демонстрировать это сомнительному гостю? Есть ли в этом скрытый смысл? Тэмуджин внимательно глянул на хозяина, тот, поймав взгляд, заметно смутился. Эта робость раздражала до скрежета. Тэмуджин не верил, понимая, что князь играет, тонко, достоверно, но играет. И эта робость не вязалась с тем, что князь собирался оказать честь гостю, приняв ванну вместе. Зачем? Зачем князь Алунь делает это все? Тэмуджин не ожидал подобных реверансов. К могулам относились не многим лучше, чем к разбойникам, а тут… встречают стоя, в баню вместе, робость эта непонятная… всё равно, что прямо сказать: «Я твоя добыча»… Ничего не понятно.
Когда невысокий князь разулся, Тэмуджин едва удержался, чтобы не прокомментировать рост правителя. Без драгоценной обуви Алунь едва доставал Тэмуджину до уха. Парень спохватился и снял пояс. Оставаться без оружия, когда рядом ходит хоть и ручной, но всё же опасный хищник как-то не хотелось. Вряд ли князь прикажет зверю атаковать, но осторожность не помешает. Юноша постарался расположить мечи так, чтобы в любой момент до них можно было дотянуться. Князь никак не отреагировал, словно не заметил этого маневра, но барсу велел пойти прочь. Снежок обиженно фыркнул и медленно побрёл прочь.
Тэмуджин на мгновение зажмурился, опускаясь в теплую, пахучую воду. В последнее время редко удавалась принять полноценную ванну. Мытье в реке иначе, чем купанием и не назовешь. Тэмуджин не умел плавать, а над его любовью к воде многие втихаря посмеивались. Глупцы. Вода есть жизнь. Парень несколько секунд блаженствовал, а потом почувствовал, как всколыхнулась вода. Князь спокойно и как-то буднично погрузился в воду по самую грудь. Тэмуджин снова принялся разглядывать мужчину. Белая кожа с синими прожилками, не знавшая солнца, развитое тело. Видимо, когда-то князь не гнушался и сам вести войска. Тэмуджин поднял взгляд на лицо Алуня. Всё ещё красивое, но с легкими морщинами у глаз и рта. Парень подумал о том, что у большинства правителей, которых он видел, лица были холодные и неподвижные, но вот этот непонятный человек обладал очень выразительным лицом. И сейчас это лицо выражало странную робость. Задумавшись, Тэмуджин разглядывал князя слишком откровенно, но тот лишь опустил веки. А глаза у Алуня оказались не светло-карими, как показалось вначале, а почти желтые, словно у зверя. Тэмуджин подался вперёд и схватил серебристую прядь.
- Седые! Они не белые, они седые, – лицо парня искривила усмешка. – Чего же ты так испугался?
Алунь вскинул голову и сверкнул глазами, от недавней покорности не осталось и следа. Тэмуджин подался вперед, разглядывая лицо, которое в один миг стало лицом истинного правителя и достойного мужа.
- Если бы причиной был страх, я бы собственными руками перерезал трусливое горло.
Князь отвернулся. Тэмуджин остался сидеть с прядью в руке. Вспомнилась молодая княжна, напряженно стоящая у пустого трона. Девушка была очень красива, но совсем не похожа на отца. А вот княгини не было. Неужели причиной седины была скорбь? Тэмуджин поёрзал в источнике. Для могулов женщины были не более чем собственностью, но всё же… в отличие от большинства князей Алунь не брил голову, значит у него траур. И встретил незваных гостей простоволосым….
- Ты это…
Парень положил руку на белое плечо и замер, широко раскрыв глаза. Показалось, что тело прошила маленькая молния. Затылок князя как-то сразу потерял оскорбленный вид. Тэмуджин не видел лица Алуня, но просто чувствовал, как от того исходит горячая волна искушения, мужчина просто источал аромат покорной и готовой ко всему жертвы. Могул не знал, что и думать, не мог избавиться от этого наваждения. Ловушка это или нет, но парень положил на белое плечо и вторую руку. Князь не шелохнулся, лишь мягко расслабился под ладонями воина. Тэмуджина не интересовали мужчины до этого дня, но сейчас сам воздух пах соблазном, думать не хотелось, Алунь в его руках был податлив и послушен. Могул притянул к себе князя. Почему-то ситуация, несмотря на всю абсурдность происходящего, казалась ему простой и естественной. Держать белое, холеное тело в руках, прижимать к себе, владеть им казалось чем-то правильным и обыденным, а в голове стоял туман, такой же белый и горячий, как и тот, что поднимался над источником. Алунь выгнулся, ухватился рукой за камень и тихо застонал. Пальцы воина оставили на плечах слабые отметины, но мужчина не обращал внимания на боль, покорно выгибаясь, его тело казалось наполненным скрытой силой. Тэмуджин смотрел на серебро волос и ногтей. Эти длинные ногти раздражали, словно муха, засевшая в мыслях. Проклятое насекомое ползало внутри головы, задевая что-то забытое, от чего в груди шевелилось раздражение. Парень подался вперед и накрыл узкую руку правителя. Крупная, мозолистая ладонь полностью скрыла кисть вместе с надоевшими ногтями. Князь льнул, мягко подчинялся каждому движению, но до самого конца так ни разу не оглянулся. Могулу было все равно, длинные волосы позволяли забыть, что сейчас Тэмуджин был с мужчиной, более того, с правителем. Предусмотрительный и ловкий воин, спланировавший и проведший не один десяток битв, ни на миг не задумался о последствиях, словно его сознание накрыл морок. Парню просто было хорошо - и физически, и мысленно, словно он одержал ещё одну победу, покорил ещё один город. О чём думал князь, осталось тайной.

В главном зале почему-то всё ещё не установили столы для угощения гостей, а сами гости стояли рядом с помостом. Князь легко и стремительно пересёк зал. Тэмуджин только вскинул бровь. Неужто произошедшее в купальне только пригрезилось ему с усталости?
- Почему ничего не готово к пиру?
Алунь вспорхнул на помост, словно тяжёлые парадные одежды висели легче пёрышка, и стремительно развернулся. Предводитель могулов на миг залюбовался этим естественным, грациозным движением и взлетевшими над драгоценным воротником волосами. Это оказалось ошибкой. Тэмуджин не успел сделать ничего, когда за его спиной возникла огромная и уродливая тень. Тело парня прошила разрывающая боль, и он лишь с удивлением смотрел на лезвие черного меча, вышедшего из собственной груди, перед глазами полыхнуло серебром. Князь в один миг оказался рядом и взмахнул правой рукой, а потом, словно по волшебству, вернулся на помост. В руке князь сжимал кривой клинок Тэмуджина, с лезвия которого стекал в воздух клочок чёрного тумана. Никто из могулов не успел и пошевелиться, а огромное чудовище за спиной Тэмуджина уже таяло, распадаясь на клочья чёрного тумана. Коричневая морда чудовища исказилась в жуткой гримасе, зал содрогнулся от нечеловеческого голоса.
- Ты не победил!
- Никто не причинит вреда моим гостям, - Алунь смотрел на рассыпающегося монстра.
Тэмуджин медленно падал, не отрывая взгляда от руки, сжимающей его меч привычно и непринужденно, а клятые длинные ногти совсем не мешали своему владельцу. Где же он видел эти ногти раньше?…


Просыпаться после ранений Тэмуджину было не впервой, но впервые это происходило на добротной кровати, под легким и теплым одеялом. Парень приоткрыл глаза и огляделся. Кровать, на которой он лежал, стояла у глухой стены, обитой коричневым шёлком, в большой и светлой комнате. Кроме кровати в ней стояли два шкафа, стеллаж с книгами и большой стол у окна. За столом сидел и что-то писал князь, которого могул признал не сразу. Алунь был одет в кожаные штаны и белую рубашку, на ногах князя красовались высокие сапоги для верховой езды, но без шпор. Длинные седые волосы, заплетенные в косу, почему-то удивили больше всего. Перо с легким шелестом скользило по бумаге, послушное бледной руке правителя. Тэмуджин снова подумал о неудобно длинных ногтях. Князь погрузился в работу с бумагами, но вдруг поднял голову и обернулся к двери. На пороге маячила огромная фигура.
- Дый, я же сказал, что за жизнь твоего командира отвечу головой, иди и не мешай.
- Три дня уже прошло, – огромный рус всегда был упрямым.
Тэмуджин с удовольствием послушал бы и дальше, но горло разрывалось от жажды. Князь поднялся и подошёл к кровати. Только теперь могул заметил, что рядом стоял небольшой столик с кувшином и кубком. Алунь ухватил кувшин правой рукой и наполнил кубок.
- Я сказал, что сюда никто не войдет, пока Тэмуджин сам не пригласит, - не оборачиваясь, бросил за спину седой.
После этого склонился над раненым и бережно приподнял рыжую голову. Все, что делал князь выходило у него естественно и просто, словно так и надо. Тэмуджин жадно пил из кубка.
- Джин! – Дый радостно пророкотал с порога, но в комнату не вошёл.
- Думаю, следует сообщить вашим людям, что атаман проснулся.
У Тэмуджина еще хватило сил на то, чтобы удивиться тому, что упрямый и своевольный Дый послушно исчез, но вот выразить свое удивление он уже не смог.
- Тебе нужно что? – князь присел на край кровати.
- Что?.. – голос подвел могула.
- В горах чего только не водится, - мягко сказал князь. – Вот из-за таких чудищ и не могу надолго покидать долину. Ты, наверное, слышал, о моей библиотеке. Сюда приезжают мудрецы и ищущие знаний со всего света в поисках мудрости. Я никому не препятствую. И каждый гость может прикоснуться к знаниям.
Тэмуджин знал об этом, знал, что эта легендарная библиотека и является источником невероятного богатства князя Алуня. Ведь гости платили за право прочесть книгу немалые деньги.
- Но не все хотят, чтобы люди были мудры, - продолжал Алунь. – Кое-кто предпочел бы погрузить мир в хаос и невежество. Вот и присылает иногда чудищ, а иной раз и «мудрецов», что стремятся войти в библиотеку с огнем. Мой долг охранять это сокровище. И я прошу прощения, что не смог выполнить долг гостеприимства и защитить тебя от нападения.
- А мы?.. – голос вызывал ужас и у самого могула, но князь понял и ответил.
- Вы ехали по дороге, не топтали поля и не тронули крестьян, что живут на моих землях.
Глаза Тэмуджина полезли на лоб. Ни один из могулов не почувствовал наблюдения. Что ж, многое стало понятным, в том числе и отсутствие охраны в зале. Непонятно только, почему князь отдался в купальне.
- Где?.. – похоже, внятно говорить Тэмуджин сможет ещё не скоро.
- Это мой кабинет. Иногда я тут сплю. Ну, то есть, частенько. А теперь спи.

Последующие дни Тэмуджин быстро поправлялся. Все это время князь был рядом, лишь изредка уходил ненадолго по делам. Впрочем, парень много спал и не мог знать наверняка. Могул не уставал удивляться радушному гостеприимству и мягкой ненавязчивости присутствия Алуня. Тот ничем не напоминал о купальне, и Тэмуджин терялся в догадках: а не померещилось ли ему? Но он невольно вспоминал жертвенную робость князя при первой встрече и искал её следы в теперешнем поведении князя. Искал и не находил ни малейшего намёка. Князь всегда был спокоен и сохранял какое-то неуловимое, но ощутимое достоинство.
Однажды Тэмуджин проснулся непривычно рано. Алуня рядом не было. Тэмуджин снова удивился тому, что ни за ним, ни за его людьми никто не следит. Как сказал Дый, могулы могли ходить, где вздумается, и пользовались просто неограниченной свободой. Их никто не останавливал и не сопровождал, обитатели дворца здоровались, были приветливы и спокойно занимались своими делами и в присутствии гостей. По секрету Дый сказал, что князь не запрещал трогать женщин, лишь бы не обижали да не принуждали. У многих могулах в кошельках хранились добытые драгоценности, и никто не запрещал подарить понравившейся девке колечко. Иной этого оказывалось достаточно, иная пожимала плечами и говорила, что есть жених. В общем, обычное дело. Разве что вся дворня была крепко уверена в том, что князь сможет защитить от всего, а потому и не боялась никого. Вот в таких размышлениях Тэмуджин и прошёл несколько комнат. Пока не услышал спокойный голос князя. Любопытство взяло верх, и могул подошёл к резной деревянной стене, сквозь которую просвечивала светлая одежда князя.

Алунь сидел за столом красного дерева в малой гостиной и смотрел на старейшину и сопровождение. Перед правителем лежало несколько пергаментов, книга в сафьяновом переплете и драгоценный письменный прибор. Князь старательно не замечал могула, застывшего за тонкой дубовой перегородкой, разделяющей комнату на две неравные части.
- Я не буду изменять условия договора. Могулы ни колоска не задели.
- Но так напугали же, батюшка-князь. У коров молоко, того…
- Не нравятся условия – ваше дело. Думаете, я не знаю, кто мутит воду? – князь взял со стола пергамент и протянул его старосте. – Здесь список тех, кто следующий урожай будет собирать на других землях. Мне не нужны свары. Пусть в другом месте колобродят под защитой других князей и воевод. Земли тут плодородные, богатых путников тоже хватает, так что поля пустовать не будут. Кто не хочет продлить договор, может уезжать, кто согласен на старые условия, могут остаться, но те, что в списке, тут не останутся. Их семьи пусть сами решат: разлучаться или уходить с ними. Я никого не держу.
- Батюшка!
- Мне всё равно, что он твой зять. На этих землях будет мир, пока я тут князь.
Тэмуджин не мог понять странной гордости, что чувствовал за князя. Парень не ожидал увидеть Алуня с такой стороны и был приятно удивлен. Вот тебе и символ. Алунь действительно был сердцем своей земли, как и полагалось правителю.

В кабинете, который Тэмуджин обжил с молчаливого согласия Алуня, было несколько книг и свитков. Со скуки могул открыл один из фолиантов и погрузился в чтение.
- Я знаю несколько языков, но не этот, - тихо сказал незаметно подошедший Алунь, – и давно ищу переводчика. Эта книга переведена, но в библиотеке есть ещё несколько.
- К чему ты клонишь? – Тэмуджин посмотрел на князя. – Хочешь пустить меня в библиотеку? Я не смогу заплатить.
- Я сам заплачу тебе за перевод. Ты получишь что хочешь. И сможешь прочесть всё, что захочешь, когда закончишь.
- Это долгая работа, а я воин, - Тэмуджин дернул плечом, о чём сразу же пожалел.
- Ты ранен, и тебе надо будет снова войти в силу. Это не скоро. Повоевать еще успеешь.
- Мои люди свихнутся от скуки.
- Я не против, если они будут нести службу с моими дозорными, пока ты не поправишься. Плата хорошая, а риска меньше, чем в битвах, – Алунь облокотился о резную спинку стула. – Да и кое-кому из дворовых девок нравятся твои воины.
- Для моих людей этого не достаточно.
- Чудища появляются очень редко, но всё же, бывает, появляются.
- У тебя на все готов ответ, – Тэмуджин не хотел задерживаться тут слишком долго, роскошь этого места слишком опасна для могулов.
- Я не спрашиваю тебя, откуда ты знаешь этот язык.
- Ладно, - вот ведь зараза, - я спрошу своих людей.
- Хорошо. Не буду мешать, если кто захочет вернуться в степи.

Тэмуджин чувствовал, что увязает. Это место словно прозрачная смола замуровывало в себе. Если могулы останутся здесь, то вскоре забудут степи, не захотят возвращаться, найдя себе тут жён и охраняя границы небольшого княжества. Неплохо, возможно, но не хотелось менять свободу на сытость и теплую крышу. Единственное, что хоть немного задевало Тэмуджина, это то, что дозорные князя, видимо, оказались лучше, чем его люди. Проигрывать этим воинам, которых пока даже и увидеть не удавалось, не хотелось. В этом был вызов, который Тэмуджин не мог проигнорировать.
По дороге в главный зал он впервые после ранения увидел Году и смог рассмотреть княжну. Высокая, стройная и кареглазая она теребила черную косу, здороваясь с могулом. Девушка совсем не походила на отца. Княжна ушла, а Тэмуджин всё ещё смотрел ей вслед; в своем малахитовом платье, расшитым золотом, княжна напоминала парню ящерицу. Иногда он чувствовал себя странно рядом с некоторыми обитателями замка. Вроде бы обычный человек, а у Тэмуджина душа не на месте. Вот как сейчас. Отличие лишь в том, что княжна казалась ему ящерицей, а вот те люди походили на кукол. Парень не смог бы объяснить свои чувства и под пытками, но привык доверять своему чутью. Дворец князя сбивал с толку едва ли не больше, чем сам Алунь.
На этот раз князь сидел на троне. Свечи в канделябрах освещали белоснежные волосы и серебро одеяний, а лицо оставалось в тени. Князь никогда не покрывал голову, словно гордился своим трауром, словно ему всё ещё было невыносимо больно от потери. Тэмуджина это почему-то задевало, словно совершено неоправданная ревность. Как будто случившееся в купальне… а оно точно было? С тех пор князь ничем не дал понять, что могулу это не примерещилось от жары и усталости.
Парень оглядел своих людей. Те стояли перед помостом в полном доспехе. Словно прямо сейчас готовы выехать в дорогу. В груди кольнуло, собрание показалось фарсом. Ранение не позволяло могулу даже сесть на коня, не говоря уж о том, чтобы куда-то ехать. Когда-то эти люди признали его своим вождем, но сейчас они могли вернуться назад в степи. И видят боги, Тэмуджин не осудил бы ни одного из них.
- Я не сберег гостя, нарушив закон гостеприимства, - начал князь. – Поэтому беру на себя заботу о Тэмуджине, пока он не поправится. До этого времени вы все мои дорогие гости. Но если кто-то хочет вернуться к хану, то я не буду чинить препятствий.
- Я не присягал хану, я служу Джину, – Дый сказал это так, словно любое предположение о том, что он покинет команира, являлось личным оскорблением.
Остальные могулы молча сгрудились рядом с огромным русом. Тэмуджин прикрыл глаза, облегчение накрыло его мягкой шалью: ни один из людей не покинул его.
- Понимаю, - князь едва заметно кивнул. – Если кто желает, то может присоединиться к дозорным или стражникам. Платить буду, как и своим людям, но вы останетесь людьми Тэмуджина. Кто не хочет, тот останется во дворце моим гостем.

После трапезы Алунь повел Тэмуджина в библиотеку. Могул уже тихо ненавидел это огромное здание. Шутка ли? Со дня приезда небо он видел только из окон да один раз с балкона. Резные двери казались еще более массивными, чем их собраться из главного зала. Тэмуджин поднял глаза и замер.
- Дракон?
И действительно, над вычурными створками дверей белело изображение мифического зверя.
- Кто лучше дракона будет охранять бесценное сокровище? - улыбнулся Алунь.
- А как же акбарс?
- То герб, а дракон – защитник.
Князь сказал так, словно разъяснял ребенку. Тэмуджин нехорошо прищурился, но молча зашёл в библиотеку следом за князем. И застыл. Могул знал цену книгам. Алунь мог завладеть всем миром, только за десятую часть хранившихся тут книг и свитков. Интересно, сколько из этих книг князь прочитал? Тэмуджин ходил от стеллажа к стеллажу, пораженный увиденным и не заметил долгого взгляда князя.
В библиотеке пахло кожей, пергаментом и воском. Когда могул перевел дух, князь легонько тронул его за плечо и указал на огромный стол у окна, на котором неровными стопками лежали несколько книг.
- Эти книги не смог перевести сам и не нашел переводчика. Даже если ты решишь уехать до того, как переведёшь их все, я заплачу твою цену.
Тэмуджин рассеянно кивнул и сел за стол. Осторожно взял книгу и раскрыл перед собой. Очень скоро князь почувствовал себя лишним и тихо ушёл.

Тэмуджин погрузился в перевод с головой, проводя в библиотеке большую часть дня. Алунь приходил редко, но всегда составлял компанию за трапезой, неизменно сажая гостя на почетное место по правую руку.
Именно за трапезой могул впервые увидел княжеских воинов. Те несли службу на границах и в горах, но то один, то другой отряд прибывали во дворец, отдыхали и столовались неделю, а потом возвращались нести свою смену. Люди Тэмуджина распределились по отрядам, и теперь парень мог оценить размер княжеской армии. И как только содержит такую прорву вооруженных мужчин, не ведя войн? Да и гоняя разбойников от путей к дворцу хоть не скучно, но вряд ли можно рассчитывать на достойную добычу. Тэмуджин внимательно оглядел воинов. Вроде бы воины, как воины, шумные, горластые, ненасытные, а вот нет-нет, да снова появится странное и необъяснимое чувство, что с некоторыми людьми что-то не так.
- Тэмуджин, - неожиданно обратился к нему князь, сбивая с мысли, - думаю, что ты уже сможешь составить мне компанию в конной прогулке по долине. Можно даже подняться по тропе на склон. Там очень красиво.
- Смогу, – кивнул могул. – Засиделся я, этак и форму растерять недолго.

Свое слово князь сдержал, и после обеда, как только сменил роскошные одеяния на верховой костюм, отвел Тэмуджина к конюшням. Гнедой жеребец могула приветственно заржал, встречая хозяина. Конь выглядел накормленным и ухоженным, на гриву и хвост явно не пожалели времени, распутав и расчесав все колтуны. Тэмуджин погладил умную морду животного и скормил яблоко, утащенное со стола в конце трапезы. Князь посмеялся и легко вскочил на серого в яблоках коня.
Скакать Тэмуджин еще не мог, и мужчины ограничились пешим шагом, чему застоявшийся степной конек явно не радовался.
- Что означает твое имя? – вдруг спросил князь.
- «Крепкий, как сталь», - нехотя ответил могул.
- Подходит. А моё – «священный Месяц».
- Тоже подходит, - хмыкнул Тэмуджин и посмотрел на мужчину.
На свежем воздухе князь словно помолодел, на щеках играл здоровый румянец, а желтые глаза отливали золотом.
- Ты не похож на других князей. Да и на славянина, если на то пошло.
- Ты тоже не похож на степняка. Да и образован, скажем так, нетипично.
- Я не готов на откровенность, - Тэмуджин сердито дернул повод.
- Когда будешь готов, тогда и расскажу всё, о чём спросишь. Откровенность за откровенность, – Алунь говорил легко, словно о погоде.
- Тогда я вряд ли узнаю что-то о тебе.
- А ты хочешь знать? – Князь обернулся и пытливо посмотрел прямо в глаза.
Тэмуджин покраснел, вспомнив купальню.
- Кое-что.
- Откровенность за откровенность. Вопросы должны быть равноценными, - Алунь, похоже, тоже хотел многое узнать.
- Почему ты не ходишь в походы? – бросил парень первый камень.
- Незачем. За знания платят столько, сколько не даст ни один поход. А погасить огонь в крови не дают те, кто считает мою библиотеку лёгкой или не очень добычей. Жадных людей хватает. Ну, и кое-кто считает, что людям многие знания ни к чему, вот и скрашивает моё одиночество, посылая в гости всякую нежить. Редко, но оставлять долину без присмотра не стоит. Хотя теперь не скоро следующий будет. Теперь мой вопрос: откуда родом твое оружие? Я такого не видел раньше, даже в самых восточных землях.
- Я сам придумал его, после того как овладел разным видами мечей, но так и не нашёл себе по сердцу, – Тэмуджин не стал вдаваться в подробности. Ведь «откровенность за откровенность», а князь особо не распространялся, ответив на вопрос сжато. – Значит, ты заперт тут?
- Нет. Я свободен, но это и есть мой выбор. Я сам нашёл это место, сам построил библиотеку и сам кинул клич мудрецам всего мира, а надоест – оставлю всё дочери, пусть сама решает.
- Лет-то тебе сколько? – ошарашено уставился на Алуня парень.
- А волхвы и чародеи на что? За возможность снять копии с некоторых книг они даже были согласны сделать так, чтобы дворец в воздухе парил, - засмеялся князь. – Только мне это ни к чему.
- Ах вот как, - Тэмуджин посмотрел на правителя. Вот так жучара, а казался-то… ромашкой полевой.
- Мой вопрос: а для тебя что значит быть свободным?
- Мой конь и мечи. Я могу делать все, что захочу, и никакие законы мне не указ.
- А твои люди? – мягко спросил Алунь.
- Они сами меня выбрали, – могул покосился, чувствуя подвох.
- Значит, ты выполняешь их волю?
- Нет, значит, меня пока устраивает их присутствие.
Князь промолчал, словно услышал то, что хотел. Тэмуджин не мог избавиться от ощущения, что тот просто пытается привести могула к определённым выводам. А вот эти штучки с Тэмуджином никогда не проходили – он всегда решал сам и не соглашался с чужим мнением. Пожалуй, это тоже была его свобода. От мыслей отвлек радостный возглас Алуня.
- Вьюга! – князь указывал на взрослого ирбиса, спускавшегося в долину по склону.
- Сколько их тут? – Тэмуджин похлопал по шее занервничавшего жеребца.
- Кажется, сейчас восемь. Только они, повзрослев, уходят в горы. Хотя некоторые и возвращаются, только уже полудикими.
- Ты что, держишь их на свободе? – парень вытаращился на князя, мельком заметив, что серый конь отнесся к появлению грозного хищника как-то слишком безразлично.
- Барс не пёс и не конь. Он либо свободен – либо не барс. Вьюге больше двух лет, скоро она уйдет. Но возможно, она вернется, а если посажу на цепь – начнет дичать. Каждый в долине знает, что если найдет котёнка ирбиса, то получит щедрую награду, если привезет живым. Так что недостатка в них у меня нет, пусть уходят.
- А если ради котят убьют мать?
- Будут казнены за оскорбление герба.

Прогулка с князем все же оказалась более утомительной, чем Тэмуджин рассчитывал. Парень вернулся кабинет и завалился на кровать. Почему-то из этой комнаты его так и не переселили. С этой мыслью Тэмуджин и уснул.
Утром он проснулся от ощущения чужого присутствия. Князь привычно писал за столом, едва слышно скрипя пером по пергаменту.
- Доброе утро, Тэмуджин.
- Просто Джин, - мрачно ответил могул. С утра у него было скверное настроение.
- Хорошо, Джин. Сильно утомила прогулка? – Алунь отложил перо.
Парень одарил мужчину мрачным взглядом и сел на кровати.
- Не особо.
- Тогда, думаю, тебе будет интересно узнать, что обычно за час до завтрака я упражняюсь в фехтовании в оружейном зале. Если есть желание, то всегда можешь присоединиться.
- А перевод? – Тэмуджин окончательно проснулся.
- Я и не рассчитывал, что ты будешь сидеть в библиотеке с утра до вечера. Рана заживает хорошо, так что уже можно начинать понемногу тренироваться.
Могул некоторое время смотрел на князя. Что-то во вчерашнем разговоре о свободе не давало ему покоя. И ещё…
- Тогда в купальне… мне же не померещилось? – сказал, как в воду с головой.
- Не померещилось, - князь был как-то нечеловечески спокоен.
- И? Что дальше?
- Дальше? – князь все же отвел глаза. – Я приму твое решение, Джин.
Тэмуджин резко встал, схватил свою волчью безрукавку и вышел. Алунь не окликнул его.

До завтрака Тэмуджин просидел в библиотеке. Сначала он отвлекался на мысли о том, что ему интересно, насколько хорошо фехтует Алунь, но очень быстро смог сосредоточиться на работе. Когда пришла княжна Года, чтобы позвать к трапезе, парень перевел треть книги, удивив самого себя собственной работоспособностью. Года восхищенно осмотрела результаты его труда и захлопала в ладоши.
- Ты лучший! У нас тут столько переводчиков было. Да и отец, знаешь какой! Он же почти все эти книги прочёл, а многие и перевёл! Но чтобы так много и быстро! Ой! Совсем заболталась, нас же за столом ждут!
Княжна схватила Тэмуджина за руку и потащила за собой в трапезную. Рука у девушки была тонкой, прохладной и чуть шершавой. Странно, но приятно, словно ящерка в ладони. В детстве Джин часто ловил ящериц. У них тоже была вот такая чуть шершавая, но приятная сухая кожа.
За столом Года засыпала могула вопросами, не давая нормально поесть. Тэмуджин обстоятельно отвечал, а потом вдруг обнаружил, что ему приятно общаться с княжной. Пожалуй, её непосредственность была в чём-то схожа с отцовской. Разве что по-детски яркой и открытой. Алунь же ел мало и был непривычно молчалив.
После завтрака Тэмуджин снова засел в библиотеке, проигнорировав прогулку с князем так же, как проигнорировал тренировку. Впрочем, один раз он подошёл к окну и некоторое время искал всадника на сером коне. Князь обнаружился на тропе, вившейся по склону, и только острые глаза степного воина могли разглядеть маленькую фигурку на серо-коричневых камнях склона. Могул стукнул кулаком по раме и вернулся к книге. На обед он не пошел, но кто-то из дворни принес ему целый поднос, заставленный лакомствами.

Алунь смотрел, как за окном красный диск солнца медленно опускался за горные вершины. Эта огромная и роскошная спальня полностью соответствовала его положению, но частенько пустовала, пока кровать в кабинете не занял раненый могул. Князь зябко повел плечами. Он устал от собственных мыслей и долгой жизни в одиночестве. Скоро его волосы достигнут талии, а он всё ещё ждёт, когда…
Мысль князя прервал звук открывающейся двери. Тэмуджин решительно пересёк комнату и остановился перед князем.
- Она же не твоя дочь?
Вопрос оказался настолько неожиданным, что сбивал с толку, но в глазах парня было что-то такое, что заставляло считать, что ответ на этот вопрос более чем важен.
- Моя. Не родная, но моя. Я удочерил Году.
- И некоторые из твоих людей… странные.
- Если я уйду, оставив всё на Году, они исчезнут, - князь отвечал, не задавая встречных вопросов.
Тэмуджин некоторое время нервно покусывал губу, а потом неожиданно выдал.
- Моё настоящее имя Имрик. Это означает «Король».
Князь распахнул золотые глаза и неуверенно улыбнулся. Тонкая, прохладная ладонь легла на смуглую скулу.
- Моё имя Змий. Это значит «Дракон», - в голосе мужчины звучало облегчение.
Тэмуджин порывисто обнял князя и закрыл глаза. Ему казалось, что их обоих обнимают прозрачные, тонкие, но очень сильные крылья.

@темы: творчество, Лютый зверь

---

Юмор от компьютерщиков

[kata-kata]

История смайликов - Когда-то начиналось все так...
Улыбка Просто
:-) Шутка

=-) Весело!
8-) Ну ни фига себе...
Вряд Ли...
:-S Сказано Бессвязное Утверждение
:-& Аж Язык Заплетается
X-) Страшно!
Грустно...

B-) Взгляд Эксперта
^:-) Крыша Едет Вместе С Домом
Ж-) Жмурится
:*) Пьян

Неофициальный словарь улыбок.

:-) Ваша основная улыбка. Используется для обозначения саркастического или шутливого состояния, поскольку голос услышать никак не удается.

:-)~ Слюни распустили
:-~) Вам холодно
:-X Рот на замке
%-6 Крыша съехала
X-( Вы только что скончались
C=}>;*{)) Супер-улыбка... Пьяный в доску, во вставшем дыбом парике, с усами и двойным подбородком

:@ что?
Смех
:I Хммм...
Жаль
:[ Довели до ручки
:O Вопль
:,( Плач
[] Обнимаю и
:* целую
|I Спящий
|^o Храпящий


:-7 скривило
:-p вам показали язык
:-) ха-ха
бу-бу
X-( самоубийца
:-} борода
:-{ усы
:-# губки надуты
:-Q курильщик
<:I тупица
@:I тюрбан
>:-< бешенный

Драма
Комедия :-)
Сюрприз :-o
Внимание 8-|
Смерть 8-#
Бесконечность 8

---<--{(@ А это роза!

Краткий курс английского языка

I hаvе bееn thеrе - У меня там фасоль.
Wе аrе thе сhаmрiоns - Мы шампиньоны.
Вуе bуе bаbу, bаbу gооd bуе - Купи купи ребенка, ребенок - хорошая покупка.
То bе оr nоt tо bе? - Пчела или не пчела?.
I fеll in lоvе - Я свалился в любовь.
I will nеvеr givе uр - Меня никогда не тошнит.
Оh dеаr - Ах олень.
I'm gоing tо mаkе уоu minе - Я иду копать тебе шахту.
Finnish реорlе - Конченные люди.
Ваd influеnсе - Плохая простуда.
Рhоnе sеllеr - Позвони продавцу.
Gооd рrоduсts - Бог на стороне уток.
Lеt's hаvе а раrtу - Давайте организуем партию.
Рrеss sрасе bаr tо соntinuе - Космический бар прессы продолжает.
Саn Yоu hеаr mе - Ты можешь меня здесь.
Undrеssеd сustоm mоdеl - Голая таможенная модель.
Маniсurе - Деньги лечат.
I'm just аsking - Я всего лишь король жоп.
I lоvе уоu bаbу - Я люблю вас, бабы!
How do you do? - Как ты это делаешь?
All right! - Всё правой!
All Rights Reserved - Все правые заняты.
By the way - Купи рельсы.
I'll be back - Я стану задницей пчелы.
I've just seen your balance sheet - Видел я ваш баланс... так себе баланс.

Пользователи и системные программисты

Едут в купе поезда четыре подьзователя. На каждого по билету. В соседнем купе едут четыре системных программиста. У них на всех только один билет. Ожидается приход контролера (не контроллера). Системные программисты закрываются в туалете. Приходит контроляр. Проверяет билеты у пользователей и подходит к туалету. Стучит. Из двери высовывается рука и протягивает билет. Контролер проверяет его и уходит.

Едут обратно те же две компании, только на всех пользователей один билет, а на всех программистов ни одного билета. Пользователи закрываются в туалете. Системные программисты стучатся к ним. Из-за двери высовывается рука с билетом. Системные программисты забирают билет и закрываются в другом туалете. Приходит контролер...

Вывод: Hе всякий алгоpитм pазpаботанный системным пpогpаммистом подходит для пpименения обычным пользователем.

считало - процессор
запоминало - ОЗУ
крутило - дисковод
жевало - у-во ввода с перфокарт
приставало - программист
моргало-пищало - модем
катало - мышка
топтало - клава
бренчало - матричный принтер
писало - лазерный принтер
глядело - монитор
стояло - корпус tower
упало - корпус decktop
глюкало - система в целом

@темы: статьи, юмор

---

Так, ну раз в прошлом посте затронул Шу-куна, то теперьь очередь Ёжика!

[Лютый зверь]

Название: Этюд в сумерках
Автор: Лютый зверь 
Категория/Рейтинг: G
Жанр: романс?
Пары/Персонажи: - Фонг/Сагаки
Статус: - окончен
Предупреждение: - если что, то я не причем
Содержание: - чего-чего?
Дисклеймер: - все Шу-куну и компании
Размещение: только с моего согласия.

Написано на заказ Мамба-куна

Этюд в сумерках

Юри почти успокоилась и тихо шла рядом со своим спасителем. Спаситель. Непривычно… как в дешевом романе с яркой обложкой. Юри искоса глянула на мужчину. Да, только такой и мог появиться вот так: драматично и нестандартно. Он и сам весь такой… нестандартный: и костистое лицо азиата в обрамлении по-арийски светлых волос, и непривычное поведение одновременно мягкое и насмешливое. Да что тут говорить! Одно имечко чего стоит! Но почему-то ему было легко верить. Даже хотелось. Вот такому странному и непривычному. Впрочем, уж кому-кому, а Юри Сагаки следовало молчать в тряпочку. И все же странный этот Фонг. Троих вырубил. А ведь у тех были дубинки, а у Фонга?
- Я сообщил в полицию.
- Спасибо большое. И кто вас просил?
Вальтер постарался сдержать улыбку. Вот маленькая колючка! Только что чудом спаслась от четырех отморозков, а теперь готова шипеть на это самое «чудо». Смешная. И маленькая.
А интуиция завозилась, засвербела, и Фонг привычно пошел у нее на поводу.
- Вы же детектив.
- Частный. Знаете, как они нас любят? Да еще и расследование мое…, – Юри не договорила и махнула рукой
- Вы зря так рискуете, а вдруг они вернуться. Опасная работа.
- Еще чего?
- Я конечно просто прохожий, но детектив, который не умеет драться…
- А я потерявшихся кошечек и болоночек богатых дамочек ищу!
- С парализатором?
- Некоторые болонки большими бывают, - покраснев, буркнула девушка.
- Ага, и ходят стаями по четыре.
- Вы! Да как вы…
- Да как я – что?
- Замолчите, вы специально меня злите! – девушка обвиняюще посмотрел на Фонга
- И в мыслях не было, - капитан обезоруживающе поднял руки и улыбнулся. – И отчего вы такая колючая?
Гостиница появилась как-то слишком быстро, а ведь Фонг получал своеобразное удовольствие от этой перепалки. Маленькая злючка нравилась ему все больше и больше
- Я провожу вас до номера.
Юри даже задохнулась от возмущения. Ну, каков наглец! Не спрашивает, а ставит в известность! Но гостиница приближалась слишком быстро, а девушка совсем не хотела, чтобы Фонг столкнулся с Львятами или, не приведи Ками-сама, с Джокером. Все же этот странный мужчина спас ее и даже позаботился, так что стравливать его и команду Акинами Юри совсем не хотелось. Фонг просто не заслужил такого вероломства, и Сагаки промолчала. Однако это не помешало ей наградить спасителя яростным взглядом.
Фонг еле сдержал улыбку. Нет, ну какая же колючая! Маленькая и яростная, она совсем не отдает себе отчета, насколько трогательно смотрится эта ее ярость. Ну просто маленький котенок, который шипит на бультерьера, всем своим видом говоря: «Я большой и страшный. Вот честное слово!». Но при всем этом, Фонг чувствовал странное родство с этой маленькой черноволосой пышечкой.
Двери гостиницы распахнулись, пропуская молодого человека и девушку. Фонг молча проследил как Юри получила у портье ключ и вслед за нею поднялся на второй этаж. Коридор оказался до обидного коротким. Капитан чувствовал, что девушка не пригласит его и постарался продлить эти последние мгновения.
- Сагаки-сан, вам надо сменить работу.
- Что?
- Это слишком опасно, в следующий раз я могу и не оказаться рядом.
- Да кто вас просит! – Юри упрямо посмотрела прямо в глаза мужчине. Для этого ей пришлось запрокинуть голову.
И снова Фонг сдержал улыбку, глядя на маленькую воительницу.
- Ну, хотя бы курсы самозащиты пройдите.
Мужчина оказался как-то слишком близко, и Юри смутилась. Этот человек спас ее и переживает. Почему?
- Почему вы так переживаете за меня? – шепотом спросила она.
- Я же говорил, что вы мне понравились, - Фонг и сам удивился тому, как тихо и мягко прозвучал его голос.
Дверь комнаты так и оставалась закрытой, а ключ зажатым в белой изящной женской ручке. Мужчина и женщина в гостиничном коридоре рядом с дверью, которая разделит их навсегда. Фонг не хотел терять это мгновение, терять эти черные глаза, которые со смешанными чувствами смотрели на него снизу вверх. Не осознавая своих действий, мужчина протянул руку и коснулся ладонью белой щеки ласково и нежно. Щека под его пальцами мгновенно окрасилась в розовый.
- Что вы…
- Шшш, - попросил Фонг.
К его удивлению Сагами послушно замолчала, только смотрела на него пораженными черными глазами. Такая маленькая, такая трогательная. И прелестный румянец на нежной щечке. Почему-то ее лицо оказалось слишком близко.
Фонг не заметил, как наклонился к девушке. Он просто не отдавал себе в этом отчета, пока не увидел, как опустились длинные ресницы.
Губы Юри оказались мягкими и горячими. Дыхание отдавало чайной горечью с мятным привкусом, а волосы, в которые сама собой зарылась сильная рука, - гладкими и шелковистыми.

***

Вальтер Фонг шел к своему мотоциклу. Теперь он официально безработный, и стоит подумать о том, как зарабатывать себе на жизнь. Не то, чтобы в этом была большая необходимость, деньги у Фонга были, но его таланты требовали применения. Почему бы не заняться, скажем, розыском кошечек и болоночек богатых дамочек? Тем более, что есть неплохой кандидат в партнеры. Вальтер улыбнулся и повернул ручку газа.

@темы: Лютый зверь, fanfiction